— Мамочка, мы теперь здесь жить будем? — тихий голосок Оли дрожал, словно осенний лист на ветру.
Тамара обвила дочь за плечи и взглянула на домишко. Покосившийся, ветхий, с облупившимися оконными рамами, он напоминал уставшего человека, чьи глаза давно утратили способность удивляться миру.
— Да, родная. Как только приберёмся и повесим занавески, станет уютно и красиво, — сказала она, стараясь звучать уверенно, хотя внутри тревога сжимала сердце.
— Ты правда думаешь, что он станет красивым? — девочка недоверчиво уставилась на стены, где краска слезла, словно обожжённая кожа.
— Конечно! Мы вместе всё сделаем. Я помогу тебе.
Тамара улыбнулась, но смех вышел горьким — резким и хрупким, словно разбитое стекло. Она была вымотана. Сев на прогнувшуюся ступеньку крыльца, женщина глубоко вздохнула. Дом, конечно, ни разу не шикарен, но это лучше, чем жить у чужих людей. Три месяца они перебивались у разных подруг, пока Тамара не поняла, что пора начинать новую жизнь самой.
Пересчитав последние деньги, она поняла — их больше ничего хорошего не ждёт. Бывший муж бросил им мелочь как подачку, будто просящей. Но ничего страшного. Главное — стартовать. Ведь ей всего тридцать пять, а не семьдесят! На этот домик, самый дешёвый из всех найденных, денег хватило.
Хозяйка дома — пожилая женщина с добрыми, но усталыми глазами — спросила:
— Вы вдвоём тут жить будете?
— Да.
— А муж? Простите, но без мужчины в таком доме непросто.
Тамара собиралась уклониться от ответа, но Оля вырвалась:
— Он нас выгнал. Мы ему больше не нужны.
Тама шепнула дочке, но женщина лишь вздохнула:
— Ах, сколько бед эти мужчины наделали… Ладно, я вам цену сделаю ниже. Сама когда-то ушла от мужа — с пустыми руками. Думаю, на ремонт сможете сэкономить.
Тамара едва сдерживала слёзы благодарности. Как же приятно, что на свете ещё существуют добрые люди!
На следующий день они с Олей приобрели недорогие, но милые занавески в цветочек, скатерть в горошек и принялись обустраивать дом. К вечеру, уставшие, но счастливые, стояли посреди комнаты, любуясь результатом. Занавески оживили окна, а скатерть на старом столе напоминала первый снег — белая, чистая, полная надежды.
— Мам, да мы просто волшебницы! — с восторгом воскликнула Оля.
— И я так считаю! — засмеялась Тамара. — И, кажется, заслужили не только отдых, но и вкусный ужин.
Спустя пару недель дом преобразился до неузнаваемости. Но быстро стало ясно, что найти детский сад для Оли очень сложно. До школы оставался чуть больше год, а работу надо было искать срочно. Требовалось как-то всё совместить.
Тамара объясняла дочке, что ищет работу, что им надо на что-то жить. Оля кивала, понимала, но провожала с грустью в глазах, и слёзы жгли Тамарино сердце словно горячая вода.
Работать по профессии она не хотела не потому, что разлюбила её, а потому что сейчас не могла: не могла объяснять, рассказывать, чувствовать вину. Где угодно, лишь бы было время для ребёнка.
Случай подвернул возможность. Прогуливаясь по Кременчугу, Тамара заметила объявление: «Требуются официантки» — и решила зайти в кафе.
— Мы уже закрыли вакансию, — с сожалением в голосе ответил молодой человек.
Тамара кивнула и направилась к выходу.