— Начнём, — выдохнула она. — Только без липнины, зеркал на потолке и китайской плитки.
— Как прикажете.
В этот момент раздался звонок. Игорь.
— Привет, Катя. Я… Мама сломала руку. Упала на лестнице. Она утверждает, что ты её «выбросила», и теперь вся вина лежит на тебе.
— Лестница была моя? Или я её толкнула? — Катя ухватилась за край подоконника, ногти впились в бетон.
— Она… Психует. А я… Я не знаю. Я один здесь. Всё рушится. Я подумал…
— Игорь, рада, что ты подумал. Может, теперь починишь кран.
— Катя… Вернись. Без тебя нам плохо.
— Нам — это кто? Тебе или ей?
— Мне… — он вздохнул. — И ей. Честно, я сам не понимаю.
В этот момент дверь подъезда с грохотом распахнулась. Прораб держал в руках коробку с инструментами и что-то жевал.
— Начнём, красавица?
— Начнём, — ответила она в трубку. — Игорь, я занята. У меня ремонт.
Она положила трубку.
Поздним вечером, измазанная краской и уставшая, Катя села на подоконник. За окном мерцали огни чужих квартир. В одной — ссора, в другой — ужин, в третьей — тишина.
Она взяла телефон. Одно сообщение от Игоря: «Я всё равно жду. Прости.»
Ещё одно — от Тамары Сергеевны. Фото руки в гипсе и подпись: «Спасибо, родная. Теперь ты точно довольна?»
— Да чтоб тебя, — выдохнула Катя. Почему же за право на свободу приходится бороться с такой жестокостью?
Она отключила телефон и лёгла на пол. Холодный бетон казался приятней чужого присутствия.
— Да что же вы от меня все хотите?! — голос Кати дрогнул. Она стояла в новой, почти законченной квартире. Голая лампочка под потолком качалась, словно сама боялась.
На кухне гремела старая электроплита, которую она с трудом принесла с барахолки — тяжёлая, словно груз семейных упрёков.
Прораб ушёл час назад. Оставил записку на коробке с цементом: «Уже лучше, чем у тёщи. Звоните, если обои оживут.»
Екатерина стояла, прижав телефон к уху, слушая, как Тамара Сергеевна рыдает.
— Ты понимаешь, я не могу поднять руку… Даже ложку… И этот ваш Игорь… Он ни на что не годен! Я как курица без головы!
— Тамара Сергеевна, — спокойно сказала Катя, — вы же говорили, что я вам не родня. Что я никто.
— Да, но теперь ты жена моего сына! Ты не имеешь права быть такой бессердечной!
— Я уже нет. Подписала бумаги.
— Что?!
— Игорь не сказал? — с лёгкой усмешкой. — Он сам принёс документы.
— Это всё ты! Ты разрушила мою семью!
Катя сняла телефон с уха. Не выключила — просто положила рядом. Пусть кричит в пустоту. Пусть почувствует, как тихо в квартире без неё.
На следующий день в дверь позвонили.