— Люда? Что здесь вообще происходит?.. — Алексей, вернувшийся из командировки, застыл на пороге квартиры, вглядываясь в странную картину: обои на стенах сменили цвет, вместо знакомой люстры висел ослепительно белый плафон, а на столе лежали мешки с чужой одеждой.
— Лёша, не смотри так, — отмахнулась Люда, словно боясь, что он заметит слишком много подробностей. Её волосы стали насыщенно каштановыми, хотя всего две недели назад Алексей уезжал от русоволосой жены. — Я решила внести кое-какие изменения, пока ты отсутствовал. Нужно же для тебя как-то… обновиться.
Алексей сглотнул, лихорадочно пытаясь понять, не ошибся ли он дверью. Ему казалось, что квартира словно обрела «иную» реальность.
Да и сам он чувствовал какую-то отстранённость: вещи, в которые он переоделся, на нём сидели непривычно тесно, а в воздухе витал чужой запах, будто он случайно попал в гости к незнакомым людям.
— Люда, подожди. — Он вошёл в зал и огляделся. — Это что? Ты переклеила обои и… зачем-то забрала мои рубашки?
— Это всё ради твоего же блага. Ты вернулся из командировки таким уставшим… Я подумала, что надо провести полный «ребрендинг» — сменить тебе гардероб, цвет волос, окружение. — С этими словами она кивнула на пакет, в котором лежали новые брюки, явно на два размера меньше прежних.
Алексей хотел сказать, что это безумие, но язык словно отказывался слушаться. Он вдруг почувствовал неестественную лёгкость в голове, будто чьи-то руки перетянули ему воспоминания на совершенно чужие.
Две недели назад Алексей уезжал в короткую командировку — выполнял поручение руководства своей фирмы, связанное с выездом в другой город.
В тот вечер он целовал Люду в щёку и просил не скучать. У них был семилетний сын Костик: смышлёный парень, который обожал папу и всегда с нетерпением ждал его возвращения.
Однако за время командировки Костик вдруг словно исчез из всех семейных разговоров — по крайней мере, Люда по телефону вела себя отчуждённо, а сам мальчик ни разу не попросил трубку.
Алексей приписал это занятости ребёнка или совпадениям. Но теперь, вернувшись домой, он замечал совсем иные детали:
Его собственная одежда стала ему мала — рубашка не сходилась на груди, брюки давили в поясе.
На кухне он обнаружил канистру с яркой маркировкой, будто из химчистки, хотя у них раньше такой не было.
Люда стояла с абсолютно спокойным видом, глядя на него так, словно он — тот, кто ошибся адресом.
— Лёш, не паникуй. — Она приблизилась и аккуратно потрепала его по плечу. — Я просто хочу, чтобы ты отдохнул и немного… поменялся. Ведь ты сам говорил, что устал от рутины.
Эти слова прозвучали так, будто она заранее спланировала всё до мелочей. Алексей же чувствовал тревожную пустоту в памяти: что, если он и правда сам попросил жену о переменах? Но разве мог он забыть собственного сына? Ведь Костик всегда был с ними!
На следующий день Люда повела Алексея в ателье, утверждая, что надо перешить ему костюмы. В парикмахерской мастер неожиданно предложил Алексею покрасить волосы в более тёмный оттенок «для солидности». Алексей сопротивлялся:
— Нет, спасибо, я всегда был светлым, и меня это устраивало.
— Да ты попробуй, — Люда заботливо положила ладонь на его руку. — Тебе пойдёт, и все скажут, что ты помолодел.
Словно под гипнозом, Алексей сдался. Когда краска легла на волосы и смылась тёплой водой, в зеркале отразился совсем другой человек. Алексею показалось, что и черты лица у него вдруг слегка изменились, хотя это, наверное, был всего лишь зрительный обман от нового цвета.
— Ну вот! — Люда улыбнулась, оглядывая его с головы до ног. — Теперь ты точно войдёшь в новый этап жизни.
Вернувшись домой, Алексей заметил, что семейный альбом, стоящий на книжной полке, переместился на другое место. Он машинально взял его в руки и пролистал.
Там он увидел фотографии, где Люда позирует в свадебном платье… только теперь она — тёмноволосая! Но он же ясно помнил, что в день свадьбы её русые локоны были заплетены в косу с белыми лентами…
— Люда! — Алексей вошёл в гостиную, прижимая альбом к груди. — Что это за снимки? Почему у тебя здесь цвет волос — как сейчас?
— О чём ты? — Она подняла брови. — Я всегда была брюнеткой. Разве нет?
— Нет. Ты же… русая. Всю жизнь, насколько я помню.
Она засмеялась с ноткой насмешки:
— Ты что, путаешь меня с какой-то другой женщиной? Может, у тебя есть любовница, которую ты принял за меня?
Алексей почувствовал, что задыхается. Люда произнесла это столь спокойно, что он на секунду засомневался в собственной памяти. Но тут же вспомнил десятки разговоров, фотографий… И, самое важное, Костика — где он? Почему с его именем вообще перестали считаться?
— Люда, хватит. Где наш сын? Почему я его не вижу? — Он схватил жену за руку, вглядываясь в её глаза.
— Какой ещё сын? — Она в ответ смотрела с каким-то холодным любопытством. — У нас нет детей, Лёша.
Пытаясь разобрать этот кошмар, Алексей порылся в тумбочке, где всегда лежали их паспорта и свидетельство о рождении Костика. Но нашёл лишь два новых паспорта — и в них не было ни слова о браке, ни упоминания о детях. Даже фамилии казались немного искаженными.
— Так, это уже переходит все границы, — Алексей схватил паспорта и направился к Люде, которая в этот момент проверяла e-mail на ноутбуке. — Что это за липа?
— Как ты можешь такое говорить? — Она, казалось, не теряла самообладания. — Может, тебе всё это снится?
— Люда, я прекрасно помню, что у нас есть сын Костик. Ему семь лет. Мы вместе ездили на море год назад.
С этими словами Алексей бросился в кладовку за старым чемоданом, где хранились «курортные» мелочи — зонтики, ласты, детские игрушки для песка. Но чемодан оказался пуст: никаких следов ребёнка, лишь однотонные полотенца и накидки.
Вернувшись в комнату, Алексей увидел, что Люда всё-таки решила дать какие-то объяснения:
— Ладно, — сказала она сухо, — всё это мы сделали для… розыгрыша. Понимаешь, друзья из твоей конторы хотели тебя подколоть. Ты всегда такой серьёзный, а мы подумали: разыграть тебя, изменить интерьер, подкрасить альбом. Это только шутка.
Но ни слова о сыне, который, по идее, не может быть элементом простого розыгрыша. Алексей не поверил ей.
На следующий день Алексей почувствовал, что в доме царит напряжение: Люда ходила по комнатам, что-то нашёптывая в телефон.
Вечером он наткнулся на странную детскую игрушку, похожую на плюшевую выдру, только с каким-то жутковатым пятном на боку.
Ближе к полуночи он услышал, как хлопнула входная дверь. Подойдя к прихожей, увидел на полу небольшой конверт с надписью «Тебе от незнакомки». А внутри — фотография той самой выдры, только уже с явными следами «жестокого обращения», словно её кто-то пытался порвать или испачкать краской, имитируя рану.
Снимок неприятно кольнул душу Алексея: ещё раньше, на одном из морских курортов, он покупал Костику игрушечную выдру, и тот носился с ней по пляжу целые дни. Неужели теперь всё это… Люда хочет стереть из памяти даже ребёнка и его любимую игрушку?!
— Что всё это значит?! — Он сжал конверт в руках и ворвался в спальню. Но Люды там не было. На подушке лежал телефон — чужой, не его и не её прежний, а какой-то старый кнопочный аппарат.
Алексей включил его. На экране высветился один контакт: «МОРГ». Трясущимися пальцами он нажал на вызов, и в трубке раздался автоматический голос, сообщающий: «Вы позвонили в городское бюро судебной экспертизы…»
В этот момент Люда, видимо, подслушивавшая в коридоре, зашла и усмехнулась:
— Ну что, увидел «фотографию твоей выдры»? Теперь ты понял, что тебе всё это лишь мерещилось? И что наши друзья решали: сможешь ли ты отличить сон от реальности?
— Какой сон?! Ты хочешь сказать, что всё, что было в моей жизни, — это выдумка?
— А разве нет? — Она холодно усмехнулась. — Может, у тебя никогда не было никакого сына, никакого брака. Или ты всё перепутал — и твоя «Люда» всегда была брюнеткой.
Алексею казалось, что он сходит с ума. Все факты были искажены или стёрты. Одежда не подходила, старые фото подменены, паспорта фальшивые, любимая игрушка сына теперь казалась искажённым фантомом.
«К морю с любовницей» — внезапно вспомнилось, что он собирался год назад съездить на юг, но не с Людой, а с некой женщиной, чья улыбка теперь словно всплывала из тумана. Но нет, это же абсурд!
Он медленно подошёл к чемодану, который припёр к стене, и открыл его ещё раз. Среди полотенец лежала вдавленная между слоями пленки фотография, на которой был он сам и какой-то незнакомый человек, при этом волосы у Алексея были уже тёмные. Снимок явно был свежим, но кто, когда и зачем его сделал?
Внутри у него что-то сломалось. Он понял, что всё вокруг — один большой обман. Его «жена» — возможно, даже не настоящая Люда.
Или она и была настоящей, но пошла на какой-то ужасающий эксперимент, стирая ему память, меняя фотографии, выпарывая сына из документов.
— Так, хватит, — прошептал Алексей, чувствуя, что начинает дрожать. — Я должен выбраться отсюда.
Шли дни, недели… И вот, в одной из университетских аудиторий профессор психиатрии рассказывал студентам о «необычных случаях» потери личности у мужчин, вызванных женской манипуляцией:
— У меня есть пример. Один пациент утверждал, что его жена и некая группа лиц заменили ему одежду, перекрасили его волосы и фотографии, стёрли воспоминания о сыне. Разумеется, одни специалисты могли бы назвать это бредом, но факты, представленные в деле, указывают на целый заговор.
Студенты, переглядываясь, слушали о том, как этот «Алексей» — так его назвал профессор — пытался доказать свою правду, но каждый раз сталкивался с неоспоримыми «поддельными» доказательствами.
— К сожалению, — продолжал профессор, — мужчины, загнанные в такие ситуации, иногда теряют связь с реальностью. Поэтому мы должны помнить о важности контроля своего окружения и о том, что злить женщин может быть небезопасно. Не все, конечно, идут на столь радикальные шаги, но… не стоит недооценивать последствия.
Один из студентов поднял руку:
— А что стало с тем пациентом потом?
— История умалчивает, — профессор пожал плечами. — Говорят, он уехал на море со своей любовницей… Или, может быть, и вовсе был один. До конца никто не знает, где здесь иллюзия, а где реальность.
Несколько учащихся усмехнулись. Кто-то записал в конспект: «Не все рассказы пациентов — бред. Нужно уметь отличать реальность от вымысла».
Тем временем где-то далеко — у кромки прибоя — шёл по пляжу человек в тёмных очках и аккуратной стрижке. Он был один, или, может, шла рядом незнакомая брюнетка: этого никто не мог сказать наверняка.
Но каждый вечер он смотрел на закат и ждал, что к нему подбежит сын, смеясь и размахивая игрушечной выдрой… А может, и не ждал, потому что уже не помнил, был ли у него сын.
Так кончилась или лишь началась история о том, как легко бывает потерять себя в лабиринтах чужих манипуляций. И почему некоторые мужчины внезапно осознают, что реальность может быть более зыбкой, чем кажется на первый взгляд.
