Я сидела на кухне, рассеянно помешивая ложечкой остывший чай, и прислушивалась к шепоту из комнаты. Честное слово, иногда мне кажется, что у меня развился слух летучей мыши – когда живешь в однушке с четырьмя (а теперь уже с шестью!) людьми, поневоле научишься различать каждый шорох.
– Витя, ты посмотри, какая у них тут атмосфера, – донесся до меня голос свекрови. – Прямо как в большом городе. И магазины рядом, и поликлиника…
Я закатила глаза. «Атмосфера большого города» – это, видимо, когда на 40 квадратных метрах пытаются уместиться три поколения семьи. Прямо как в историческом центре Гонконга.
– Галя, может все-таки вернемся домой? – неуверенно предложил свёкор. – У нас там огород…
– Какой огород, Витя! – зашипела Галина Павловна. – Ты что, не видишь, как Максимушке тяжело? Ему нужна материнская поддержка!
Я чуть не поперхнулась чаем. Максимушке, моему тридцатипятилетнему мужу, программисту с зарплатой, о которой в их городке можно только мечтать, нужна материнская поддержка.
Особенно в виде двух дополнительных тел в нашей и без того тесной квартире. Конечно же зарплата у мужа была не прям большая, он только начал работать на своей новой работе как стажер, но в будущем все будет.
Входная дверь щелкнула – говорят, у мам есть особый радар на своих детей. Не успела я встать, как Галина Павловна уже выпорхнула в коридор:
– Максимушка! Как на работе, сынок? А мы тут с папой пирожки затеяли…
Я вышла следом. Максим выглядел уставшим, но улыбался. Чмокнул меня в щеку, и я уже открыла рот, чтобы спросить про его день, но…
– Максим, нам нужно серьезно поговорить, – Галина Павловна взяла его под локоть. – Пойдем на кухню.
– Мам, может позже? Я только пришел…
– Это важно, сынок.
Я осталась стоять в коридоре, глядя, как моего мужа уводят на кухню. Тут из комнаты высунулась встрепанная голова нашего старшего, Димки:
– Мам, а можно мы с Машкой у тебя поделаем уроки? Бабушка в комнате телевизор смотрит, а дедушка храпит…
– Конечно, солнышко. Только у нас на кухне сейчас… важное совещание.
– Опять? – вздохнул сын. – Ну тогда мы в ванной посидим, ладно?
Я представила своих детей, делающих уроки на бортике ванны, и что-то внутри меня щелкнуло. Нет, так больше продолжаться не может.
Вечером, когда дети наконец уснули (прямо за столом над тетрадками – спасибо, уютная ванная комната), а родители ушли на боковую, я решилась поговорить с мужем.
– Максим, нам надо что-то решать.
– М-м? – он лежал на нашем раскладном диване, уткнувшись в телефон.
– Твои родители… они ведь не собираются уезжать?
Максим вздохнул:
– Ань, ну ты же понимаешь, им там одним тяжело…
– А нам тут толпой в однушке легко? Дети в ванной уроки делают!
– Это временно, – он потер переносицу. – Мама говорит, им нужно только немного освоиться…
– Максим, – я почувствовала, как начинаю закипать, – твоя мама вчера переставила всю мою кухню. Все. Мою. Кухню. А сегодня заявила, что будет готовить борщ по своему рецепту, потому что мой «слишком острый для детей»!
– Ну и что? Борщ как борщ…
– Дело не в борще! – я почти перешла на шепот. – Дело в том, что это наша квартира, наша жизнь, и…
– Аня, – он повернулся ко мне. – Это мои родители. Я не могу их просто взять и выставить.
– А меня и детей ты можешь просто взять и задвинуть?
Максим промолчал, снова уткнувшись в телефон. Я лежала, глядя в потолок, и понимала: это битва. И в этой битве за жизненное пространство я просто так не сдамся.
Утро началось с запаха подгоревшей яичницы и причитаний Галины Павловны:
– Ой, Анечка, у тебя плита какая-то странная. Совсем не такая, как у нас в Озерках. И сковородки все неправильные…
Я молча достала из холодильника йогурт. За две недели совместной жизни я уже выучила: спорить со свекровью – все равно что пытаться научить кота не драть диван. Только нервы потратишь, а результат один.
– Максимушка так любит яичницу с помидорами, – продолжала Галина Павловна, счищая подгоревшее месиво в мусорное ведро. – Я всегда ему на завтрак готовила…
– Максим не ест яйца уже три года, – не выдержала я. – У него холестерин повышенный.
Свекровь замерла с занесенной над ведром лопаткой:
– Что значит не ест? Я лучше знаю, что любит мой сын!
В этот момент на кухню вошел заспанный Максим, и я мысленно начала обратный отсчет.
– Сынок! – просияла Галина Павловна. – Я тебе яичницу пожарила!
– Спасибо, мам, но я не… – Максим бросил виноватый взгляд на меня. – Я просто кофе выпью.
Лицо свекрови стало похоже на грозовую тучу:
– Вот до чего довела мужа! Даже нормально позавтракать не может!
– Мам, это не Аня, это врач…
– Знаю я этих врачей! – Галина Павловна всплеснула руками. – Вот у нас в Озерках Нина Петровна никогда холестерин не мерила, и ничего – девяносто лет в этом году исполнилось!
– Да, и три инсульта перенесла, – пробурчала я себе под нос, но, кажется, свекровь услышала.
Вечером, когда я вернулась с работы, квартира встретила меня непривычной тишиной. Обычно в это время дети уже носились как угорелые, требуя ужин и внимания, а по телевизору на полную громкость шел очередной сериал для Галины Павловны.
– Дети у бабушки с дедушкой гуляют, – сообщил Максим, не отрываясь от ноутбука. – Мама сказала, им нужен свежий воздух.
Я посмотрела в окно – на улице моросил противный осенний дождь.
– В такую погоду?
– Ну, они же в парке, под навесом там…
Накинув куртку, я вылетела из квартиры. Парк находился в пяти минутах ходьбы, но эти пять минут показались мне вечностью.
Я нашла их возле детской площадки: промокшие Димка и Машка сидели на скамейке под облезлым навесом, а рядом Галина Павловна что-то увлеченно рассказывала про «правильное воспитание».
– Мамочка! – Машка подбежала ко мне, стуча зубами от холода. – А бабушка говорит, что мы слишком изнеженные и должны закаляться!
Я молча завернула дочку в свою куртку и повела детей домой. Галина Павловна семенила следом, рассказывая, как в их время дети были крепче и здоровее.
– Наверное, поэтому средняя продолжительность жизни была сорок лет, – пробормотала я, растирая полотенцем мокрые Машкины волосы.
– Что ты сказала? – прищурилась свекровь.
– Говорю, будем лечить простуду, раз уж такое закаливание.
Ночью, меряя температуру у разметавшейся в жару Машки, я думала о том, что пора переходить к решительным действиям. Но как? Снять квартиру побольше мы не потянем – только недавно взяли кредит на ремонт. Намекнуть родителям, чтобы снимали жилье сами? Так у них пенсия – слезы…
Я набрала номер своей лучшей подруги. Знаю, что два часа ночи – не лучшее время для звонков, но Светка всегда говорила: «Настоящая дружба – это когда можно позвонить среди ночи».
– Слушай, – сказала она, выслушав мой сбивчивый рассказ. – А почему бы тебе не устроить им веселую жизнь?
– В смысле?
– Ну, они портят жизнь тебе – а ты начни портить жизнь им. Только с улыбкой и заботой, как свекровь учит.
На следующее утро я встала пораньше и принялась за уборку. С песнями. Громкими. В шесть утра.
– Анечка, – выползла на кухню заспанная Галина Павловна. – Ты что делаешь?
– Ах, мамочка! – я улыбнулась своей самой сладкой улыбкой. – Просто следую вашему совету – хорошая хозяйка встает до рассвета! Вот, решила пропылесосить… и полы помыть… и окна… А потом еще нужно белье постирать. Вручную, конечно – как вы учили, машинка все портит…
К обеду моя «показательная уборка» достигла апогея. Я развесила мокрое белье по всей квартире («Так быстрее сохнет!»), переставила всю мебель для «лучшей циркуляции воздуха» и начала варить борщ. С таким количеством перца, что даже цветы на подоконнике чихали.
– Доченька, – осторожно начал свёкор, когда я в третий раз за день затеяла мытье полов. – Может, ты устала? Отдохнула бы…
– Что вы, папа! Я же следую маминым советам! Вот, решила еще генеральную уборку в шкафах устроить. Ночью. А то днем все мешают…
Вечером Галина Павловна тихонько шепнула Максиму:
– Сынок, мне кажется, у Анечки нервный срыв…
– Нервный срыв? – я высунулась из ванной, где как раз отбеливала шторы. – Что вы, мамочка! Я просто стараюсь стать хорошей невесткой! Кстати, завтра будем учить детей правильно складывать белье – в пять утра, чтобы не терять драгоценное время!
Ночью я услышала, как свекровь шепчется с мужем:
– Витя, может нам все-таки домой? Что-то Анечка последнее время странная какая-то…
– Конечно странная, – буркнул свёкор. – Я бы тоже странным стал, если бы меня с утра до ночи учили жить.
А утром, когда я начала готовить борщ (теперь уже с добавлением карри, васаби и копченой паприки – «Очень полезные специи, мамочка!» Детям я конечно же его не давала, они макароны с сосисками поедали), Галина Павловна решительно в дверь кухни:
– Максим, нам надо поговорить. Серьезно поговорить.
– Что случилось, мам? – Максим сонно потер глаза, пока я с невинным видом помешивала свой фирменный борщ.
– Сынок, – Галина Павловна присела на краешек дивана. – Мы с отцом тут подумали… Нам, наверное, пора домой.
Я чуть не уронила половник. Неужели сработало?
– Почему? – Максим окончательно проснулся. – Вы же говорили, что хотите быть ближе к нам, к внукам…
– Да, но… – свекровь замялась. – Понимаешь, в городе как-то слишком… суетно. И квартира у вас… э-э… небольшая.
– Маленькая, – подал голос из угла Виктор Андреевич. – Давай называть вещи своими именами, Галя. Тут же с ума сойти можно – шесть человек в однушке!
Я чуть не расцеловала свёкра. Наконец-то хоть кто-то сказал это вслух!
– Да и огород наш заброшен, – продолжал он. – Помидоры, поди, все пропали…
– Помидоры! – встрепенулась Галина Павловна. – Точно! И капуста! И… и…
– И свёкла, – подсказала я. – Знаете, а ведь можно найти компромисс.
Все повернулись ко мне.
– Какой? – осторожно спросил Максим.
– Ну, смотрите, – я присела рядом с ними. – Вы хотите быть ближе к внукам, мы хотим, чтобы вы были рядом. Но жить вшестером в однушке – это…
– Безумие, – закончил Виктор Андреевич.
– Именно! Но что, если вы будете приезжать к нам каждый месяц? На выходные. А мы с детьми летом приедем к вам на дачу. И огород не пропадет, и внуки будут под присмотром…
– И борщ можно будет варить каждому по своему рецепту, – хмыкнул свёкор.
Галина Павловна задумалась:
– А ведь и правда… Только как же ты тут одна справляешься? С детьми, с готовкой…
– Мам, – Максим положил руку ей на плечо. – Аня прекрасно справляется. Просто по-своему. И знаешь… может, иногда лучше делать по-своему, чем по твоим правилам?
Я чуть не прослезилась. Наконец-то он это сказал!
– Ладно, – вздохнула свекровь. – Но обещайте, что будете к нам приезжать. И звонить каждый день!
– Каждую неделю, – твердо сказала я. – И по праздникам. И когда соскучимся.
– И готовить я тебя все-таки научу, – не удержалась Галина Павловна. – А то твой борщ…
– Мой борщ, между прочим, занял первое место на корпоративе у Максима!
– Правда? – удивился муж. – А я думал, это была химическая атака…
Мы все рассмеялись, и я почувствовала, как напряжение последних недель начинает отпускать.
Через три дня мы провожали родителей на вокзал. Галина Павловна всплакнула, обнимая внуков, и шепнула мне:
– Прости, если что не так. Я же как лучше хотела…
– Я знаю, – улыбнулась я. – И вы меня простите за утреннюю уборку и эксперименты с борщом.
– Ох уж этот борщ, – усмехнулся свёкор. – Знаешь, а ведь он был даже ничего. Особенно когда перестал дымиться.
Поезд тронулся, унося наших родителей обратно в их Озерки, к помидорам и правильному борщу. А мы вернулись в свою маленькую, но такую уютную квартиру.
– Мам, – Димка потянул меня за рукав. – А можно мы теперь будем делать уроки на столе, а не в ванной?
– Можно, солнышко. И знаешь что? Давай устроим генеральную уборку! В шкафу такой бардак…
– Только не в пять утра! – взмолился Максим.
Вечером, когда дети уже спали, а мы с мужем сидели на кухне, я спросила:
– Как думаешь, у нас получится? Ну, это все – с приездами, звонками…
– Получится, – он обнял меня. – Знаешь, а ведь мама права – ты действительно странная.
– Это комплимент или оскорбление?
– Это диагноз, – усмехнулся он. – И знаешь что? Я очень рад, что ты такая странная. Иначе кто бы додумался победить мою маму её же оружием?
– Кстати, о оружии, – я открыла холодильник. – У нас остался тот борщ…
– Нет! – Максим картинно схватился за сердце. – Только не это! Может, лучше яичницу?
– С холестерином?
– К черту холестерин! Главное, что без васаби!
А через месяц Галина Павловна прислала мне свой рецепт борща. С припиской: «Только умоляю, без карри!»
А еще через пол года мы наконец смогли переехать в трешку. Удалось взять под удачный процент. Теперь у детей будут свои комнаты, наконец!
. С вами был Джесси Джеймс.
