— Таня! — презрительно воскликнула свекровь, бросив на сына полный ненависти взгляд.
Алексей не стал вступать в спор. Он подошёл к компьютеру, открыл нужную папку и повернул экран в сторону матери.
— Посмотри. Это камера, установленная в нашей спальне. Видишь? Это ты у комода. Это твои руки. Вот твоё отражение в зеркале.
Людмила Петровна даже не обернулась к экрану. Вместо этого она вспыхнула, вскочила и закричала:
— Подделка! Монтаж! Вы хотите опорочить меня? Сделать из меня какую-то извращенку? Я ничего не брала! Вы меня не поняли, вы меня не знаете!
Алексей тяжело выдохнул.
— Мам… Не надо. Я видел. Я уверен, что это ты.
Она рухнула обратно на диван, на лице внезапно появилась дерзкая улыбка.
— Хочешь услышать правду? Ладно. Слушай. Только потом не говори, что я тебя не предупреждала.
Алексей застыл на месте. Он слушал словно в полусне. Шок от признания сменился оцепенением, когда мать с холодным спокойствием раскрыла свою тайную жизнь. Оказалось, у неё есть молодой любовник — Виталий, который моложе её на тридцать восемь лет.
— Мам… Ты серьёзно? — прошептал он, ощущая, как пересыхает во рту. — У тебя… молодой парень?
Она кивнула.
— Да. И что тут такого?
Людмила Петровна поведала, как познакомилась с Виталием полтора года назад в галерее. Высокий, спортивный, привлекательный — он не обращал внимания на её возраст. Они начали встречаться. За это время она изменилась: стала одеваться стильно, тратить деньги на себя, на путешествия, на подарки. Она скрывала отношения от семьи, мечтала даже выйти за него замуж.
Татьяна, которая тихо слушала из соседней комнаты, не выдержала и вышла:
— Людмила Петровна… Но зачем вы брали моё бельё? Без разрешения?
Свекровь пожала плечами.
— У меня нет денег на такое. А хочется выглядеть красиво, сексуально. Конечно, ты можешь себе это позволить, ты же живёшь за счёт моего сына. А я должна экономить.
Алексей задавал вопросы, а мать отвечала без малейшего стыда. Да, у неё были сбережения после смерти мужа — шесть миллионов гривен. Но они закончились. Часть ушла на машину для Виталия.
Людмила Петровна откинулась на диван, довольная эффектом. Алексей стоял, словно вкопанный. Его лицо, обычно мягкое и добродушное, теперь искажалось отвращением и непониманием.
— Ну что ты так смотришь? — усмехнулась она. — Жизнь продолжается, сынок. Нельзя же вечно сидеть дома, вязать и смотреть телевизор.
— Мам… — выдавил он. — Ты ведь всегда говорила, что семья — это главное. Что смысл жизни — в детях, внуках…
— Ох, Игорь… — она снисходительно усмехнулась. — Ты такой наивный. Семья — это важно, но не всё. Я тоже хочу ощущать себя живой. Желанной. Интересной.
Алексею стало плохо.
— А этот Виталий… он тебя… любит?
Она рассмеялась.
— Любовь? Игорёк, ты живёшь в сказках. У нас с ним — взаимовыгодные отношения. Я — внимание, заботу, деньги. Он — молодость, страсть, энергию. И кое-что ещё, — многозначительно подмигнула она.
Алексей сжал кулаки.
— Ты платишь ему?
— Не говори глупостей! — резко ответила она. — Мы оба получаем то, чего хотим. Это не продажа, это… обмен.
Он закрыл лицо руками. Казалось, земля уходит из-под ног. Та мать, которую он уважал, которой доверял, оказалась чужой — циничной, эгоистичной, живущей по своим правилам.
— Ты крадёшь бельё у моей жены… — прошептал он.
— Ну и что? — пожала она плечами. — Хотелось выглядеть красиво. Татьяне не разориться — ты же всё ей покупаешь. Да и бельё чистое, не из грязного! Я не дура, не стану носить грязное. У неё здоровье в порядке, значит и мне ничего не грозит. Просто нужно было соответствовать. Не могу же я перед Виталием в старом халате ходить!
— Мам, — не веря своим ушам, спросил Алексей, — у тебя правда нет денег на бельё? Ты продала квартиру за шесть миллионов гривен! За полтора года всё истратила? На что купила машину этому… человеку?
Она нахмурилась.
— Да, купила. А что? Он меня радует. Заслужил.
— Заслужил?! — взорвался Алексей. — Как ты могла?! Это же деньги отца! Это наследство!
Она встала, гордо выпрямилась.
— Я думала о себе, Игорёк. Впервые за много лет. И тебе советую попробовать. А теперь извини — мне пора. У меня свидание.
Она взяла сумочку, прошла мимо него и вышла, даже не посмотрев на Татьяну. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком.
Алексей сменил замки. Установили сигнализацию. Доступ матери в квартиру был закрыт окончательно. С тех пор он с ней не общается. Та женщина, которую он считал святой, открылась с такой стороны, что доверие разрушилось безвозвратно.
Татьяна ощущает лёгкое чувство вины. Что, если бы она не установила камеру, не рассказала, не довела до разговора — возможно, сын и мать остались бы вместе? Но потом она вспоминает тот момент, когда Людмила Петровна примеряла её бюстгальтер, и понимает: цена семейного спокойствия не должна быть настолько высокой.
Родственные узы разрушились. А взамен — несколько пропавших комплектов белья и тяжёлая, но честная правда.