— Мам, я на выходных приеду. Нам нужно поговорить.
Голос Тани прозвучал непривычно мягко, с тревожной ноткой, которая сразу же отозвалась болью в сердце Леси. Она застыла, прижав телефон к уху.
— Таня, конечно, приезжай. Тем более и мне с тобой надо… кое-что обсудить.
Леся не ждала добрых вестей. Хорошие новости — как птицы: прилетают неожиданно, радуют своим присутствием и торопятся поделиться свежей радостью. А вот дурные вести… те любят тянуть время, подготавливать почву и предпочитают разговор с глазу на глаз. Неужели что-то с учебой? Леся вложила столько сил и надежд в то, чтобы её единственная дочь поступила на бюджет — хотела для Тани лучшей судьбы, чем была у неё самой. Только бы не это…
Ну что ж, пусть приезжает. Тем более у самой Леси есть новость для дочери. Та самая новость, от которой лет десять назад Таня бы визжала от восторга и прыгала до потолка. А теперь… когда дочка уже взрослая, самостоятельная, со своими взглядами на жизнь… Леся тяжело вздохнула. Она не знала даже с чего начать разговор так, чтобы Таня не испугалась или не восприняла всё слишком болезненно. Беременность под сорок — это ведь совсем не шутка. Как вообще воспринимать такую новость: как радостную или как тревожную?
Бессмысленно было гадать наперёд — оставалось только ждать.
Леся начала готовиться к приезду Тани. Что любит её девочка? Конечно же — мамины котлетки! И пюре — воздушное, нежное со сливками. Из погреба она достала соленья — хрустящие огурчики с ароматными специями. Облепиховое варенье — это больше для себя любимой, но и Тане наверняка понравится вкус детства. И непременно огурцы — целую банку в три литра: рассол ей сейчас особенно нужен был — уж очень помогал справляться с утренней тошнотой.
В доме она тоже навела порядок: вытерла пыль повсюду, тщательно вымыла полы. На стол постелила новую скатерть небесно-голубого цвета — та лежала в шкафу много лет в ожидании особого случая. И вот он настал! А ещё поставила на видное место настойку из черноплодной рябины: сама уже пить не могла, но вдруг дочке захочется пригубить после её признания? Чтобы либо успокоиться… либо порадоваться.
Леся сидела у окна и рассеянно смотрела на улицу за стеклом. Часы показывали: автобус из города должен был уже прибыть. Вот-вот заскрипит калитка — и появится её Таня… В голове снова и снова прокручивались возможные слова начала разговора: как сказать? С чего начать? «У тебя будет братик» — да от такого можно дар речи потерять! А заходить издалека… она таких примеров никогда не слышала.
И тут послышался скрип калитки.
Леся вздрогнула от неожиданности и вынырнула из своих мыслей. Сердце забилось чаще от волнения вперемешку с радостью; она поспешила во двор навстречу дочери и у самого крыльца крепко обняла её так сильно, словно боялась отпустить даже на секунду — целый месяц ведь не виделись!
— Ох ты ж моя худышка! — причитала она ласково, всматриваясь в лицо Тани.— Совсем исхудала!
— Да ну тебя! Я наоборот поправилась! — засмеялась Таня весело, хотя в глазах всё равно оставалась тень сомнения или тревоги…