— Мам, квитанция за домашний телефон пришла, – Олеся зашла в прихожую к пожилой матери и вопросительно взглянула на нее. – Сумма больше двух тысяч рублей! Сроду таких сумм не было. Как будто ты с Германией общалась.
— Доченька, да с какой Германией, – засмеялась мать, – Уже лет как десять Нинка умерла, а больше никого там и нет.
— Странно, может рассчитали неправильно…
Аглая Дмитриевна пошла на кухню, пока Олеся раздевалась и мысленно уже поругалась со всеми из телеком-компании. Что-то не вяжется. Коммунальные услуги матери Олеся оплачивала сама, и из месяца в месяц приходила более менее усредненная сумма. Да, конечно, бывало, что Аглая Дмитриевна теряла свой старенький мобильник и звонила дочери со стационарного телефона, но тогда в квитанции сумма поднималась не более чем на сто-двести рублей.
Олеся прошла на кухню за мамой и увидела, что она достала старую буханку хлеба, покрытую плесенью, и начала было нарезать к столу.
— Мама, стой, это что? – удивленно спросила Олеся, одним прыжком подскакивая к столу.
— Хлебушек нарежу на бутерброды, ты голодная наверное! – с детской непосредственностью ответила старушка.
— Мам, я позавчера вечером тебе продукты свежие привозила, хлеб и булочки завезла, тебе их не хватило что ли? Что же ты мне не позвонила то?
— Какие булочки? Ты мне ничего не привозила. Доченька, да этот хлебушек еще хороший, я по краям отрежу и еще можно будет скушать.
«Ничего не понимаю. Маме обычно хватает хлеб на два дня, тем более я сама ей лично пакеты разбирала и в холодильник складывала. За два дня хлеб так плесенью покрыться не мог, – подумала Олеся».
Женщина аккуратно заглянула в холодильник и, к своему удивлению, обнаружила нетронутые булки и целый позавчерашний хлеб.
— Так вот же они! Ты даже не притронулась? – спросила Олеся, заметив у мамы странно напуганный взгляд загнанного в угол зверька. – Мам? Только не говори, что ты этот странный хлеб с плесенью ела. Откуда он у тебя вообще?
— Не знаю, Лесечка, в холодильнике лежал, а я и взяла…
— И супа стоит полная кастрюля, – продолжая ревизию, отметила женщина. – И кефир не открывала! Мама, ты же любишь кефир, каждый день его пьешь!
— Я пила, бутылку целую выпила!
Аглая Дмитриевна стояла посреди кухни. Сухонькая вся, ссутулившись и с обиженным взглядом, как будто взрослый родитель отчитывает ребенка за баловство.
Олеся снова с тревогой взглянула на маму, а затем подошла, обняла за плечи и предложила самой все приготовить к обеду. Ворох мыслей не покидал женщину. Поведение матери было более чем странным и необъяснимым.
— Доченька, я совсем забыла! Сейчас приду, – сказала женщина и пошаркала куда-то вглубь квартиры.
Олеся воспользовалась отсутствием матери и пробежалась глазами по всем полкам на кухне. «Печенье, ванильные сухарики, сушки… Так, стоп, какие сушки? Я не покупала ей их точно, — у Олеси сильнее забилось сердце».
Она достала телефон, открыла приложение магазина и посмотрела последние покупки: печенье, ванильные сухарики и…никаких сушек.
Аглая Дмитриевна редко выходила сама из дома, предпочитая прогулке по улице обычный балкон. Особенно зимой, когда дороги покрыты чаще наледью и припорошены снежком.
Судорожные мысли Олеси прервала вошедшая в кухню мама:
— Лесечка, я тебе выписала рецепт, – старушка протянула листок, – говорят помогает жизнь наладить и счастье привлечь!
— Спасибо, мам, по телеку показывали? – вяло улыбнулась женщина.
— Ты не представляешь, такая программа замечательная. Там женщина с шаром сидит, все-все видит. Я ей рассказала о тебе, а она мне рецептик…
— Как ты рассказала???
— Позвонила. Они такие молодцы, сразу на телефон отвечают! – Аглая Дмитриевна постучала худым пальцем по бумажке. – Я все записала, даже какие травки нужны.
« Теперь все понятно, откуда такая сумма за телефон, – прошептала Олеся так, чтобы мама не услышала».
– Замечательно, мама. Прямо сейчас пойду выкину мусор и зайду в аптеку, а потом сделаю этот твой чудо-чай! – вздохнула Олеся, подозревая неладное.
Олеся вышла из дома с большим мусорным пакетом, куда первым делом засунула заплесневелый хлеб. Женщине срочно нужно было выйти из дома, чтобы все обдумать – поведение матери было не просто странным, но пугающим.
Да, Аглае Дмитриевне стукнуло семьдесят восемь, и до этого дня она была относительно бодрая, здравомыслящая и рассудительная женщина. Иногда Олесе казалось, что ее мама еще долгие годы не будет нуждаться в чьей-либо поддержке больше, чем покупка лекарств, продуктов и нечастных визитов.
— Олеся, здравствуй! – позади послышался знакомый голос маминой соседки.
— Здравствуйте, тетя Лена, как вы поживаете?
— Да все как всегда… – сказала соседка и замялась. – Ты к маме часто приезжаешь?
— Стараюсь каждые два-три дня, а что?
— Ты только не обижайся, а то сейчас подумаешь, что я тебя пугаю или еще что, но с мамой все хорошо?
— Вроде бы тоже все как всегда. Теть Лен, не понимаю, почему вы спрашиваете?
Елена тяжело вздохнула и, пытаясь подобрать слова как можно аккуратнее, рассказала, что ее мама в дни, когда Олеся не приезжает, выходит на улицу.
И если бы это были просто безобидные прогулки пожилой пенсионерки, то Олеся подумала бы, что соседка просто придумывает. Но Лена рассказала то, о чем по рукам и ногам женщины пробежались мурашки:
— Я вчера застала, как она у магазина, рядом с мусорным контейнером, что-то достала и спрятала в платок большой. Попыталась высмотреть, но она сказала, что выкидывала мусор. И тут же пошла в сторону дома. Олесечка, скажи же, я ведь не имела права ее обыскивать! Но я видела, что она не выбрасывала, а что-то подняла! – оправдывалась Елена. – Даже грешным делом подумала, что недоедает. Но я то тебя хорошо знаю!
И снова стало жуткo Олесе. Ее мама никогда не была голодной, холодильник был забит, дочь навещала часто, созванивались тоже часто. Не было поводов собирать мусор, но бухакка черствого и плесневелого хлеба говорила об обратном.
— Олеся, прости меня, дуpу, за то, что я скажу тебе, но у моего Вадима было так же. Помнишь его, упокой господь его душу? У него же старческий мaразм начинался так… – Елена тут же замолчала, понимая, что взболтнула лишнего.
— Теть Лен, спасибо вам, что рассказали, но мне уже пора! Я понаблюдаю за мамой, думаю, все хорошо, просто случайность.
Олеся быстрым шагом ускорилась в сторону подъезда, отгоняя мысли. «Старческий мaразм, старческий мaразм, старческий мaразм… Другое название же есть этому, но какое? Знакомое слово, у кого-то было из родственников… Но у кого? – ворохом кружились голоса в голове».
И тут Олеся встала ,как вкопанная, обнаружив, что в размышлениях не заметила как дошла уже до маминого этажа. Точно, не старческий маразм, а дeменция!
Теперь до Олеси дошло. Она вспомнила и ситуацию на прошлой неделе, когда мама долго смотрела на картошку и не смогла вспомнить, как чистить, а потом все в мгновение ока прошло и мама продолжила готовить, как ни в чем не бывало.
Вспомнила, как мама подолгу не откликается, когда ее зовут, а взгляд при этом такой, словно она забыла кто она такая. Вспомнила, как мама часто стала путать имена знакомых и родственников, смешивая события и факты.
То же самое происходило с бабушкой Олеси в далеком детстве. Только слово дeменция не употреблялось в те времена, люди просто считали подобное обычным проявлением старости.
И если это то, что теперь происходит с Аглаей Дмитриевной, то у Олеси не остается выбора, кроме как просто быть рядом с матерью, пока та еще в сознании. Перед глазами возникло воспоминание, как маленькая Олеся пришла в гости к бабушке, а та сказала, что она тоже маленькая девочка и потеряла своих родителей. И только сейчас «забавная игра» с бабушкой превратилась в кoшмарную реальность.
Сердце Олеси забилось все сильнее и ей захотелось закричать от страха, от боли и несправедливости. Она сделала глубокий вдох, вставила ключ в замочную скважину, тихо открыла дверь и с максимальной легкостью произнесла:
— Мамуль, мне с работы позвонили, сказали, что переводят в отделение поближе к твоему дому. И я тут подумала, зачем мне тратить деньги на дорогу до квартиры. Я лучше у тебя ночевать буду оставаться, как тебе идея?
