— Мам, ты чего так долго? Я уже заждалась!
Ганна остановилась у двери, едва удерживая в руках тяжёлые пакеты с продуктами. Пальцы подрагивали — то ли от усталости после двенадцатичасовой смены в аптеке, то ли от тревоги перед разговором, который она всё откладывала вот уже две недели.
— Извини, Марьяна, очередь была длинная, — сказала она, проходя в прихожую. — А банкомат не работал, пришлось идти на другую сторону улицы.
Шестнадцатилетняя дочь взяла у неё один из пакетов и заглянула внутрь:
— Ого, пельмени? А ты же говорила, что сегодня будет суп.
— Уже не успею. Очень устала.
Скинув туфли, Ганна направилась на кухню их небольшой двухкомнатной квартиры в Черноморске. С Дмитрием они оформили её в ипотеку десять лет назад — стандартная планировка, но ремонт делали своими силами. Тогда Марьяне было шесть лет: она с энтузиазмом помогала клеить обои в своей комнате и с гордостью выбрала «взрослый» цветочный узор вместо мультяшных рисунков.
— Папа звонил, — сообщила Марьяна, выкладывая продукты на стол. — На домашний номер. Дважды.
Ганна замерла на полпути к холодильнику с пакетом молока в руке.
— И что он говорил?
— Не знаю. Сказал только, что тебе перезвонит.
Кивнув, Ганна достала смартфон из кармана. В этот момент пришло новое сообщение. Она взглянула на экран и почувствовала резкий укол тревоги.
На дисплее высветилось короткое сообщение от бывшего мужа: «Нужно поговорить о квартире. Завтра заеду».
Холодок пробежал по спине. Она давно понимала: этот разговор неизбежен. Прошло три с половиной года с тех пор, как Дмитрий ушёл к молодой коллеге. Тогда он уверял её, что не оставит без поддержки: ещё год платил половину ипотеки, потом переводы стали редкими и вскоре прекратились совсем. Последние два с половиной года всё тянула одна — ипотека, коммунальные счета и расходы на школу дочери легли полностью на её плечи.
— Что-то с квартирой? — нахмурилась Марьяна. — Проблемы?
— Нет-нет, всё нормально… Наверное, хочет обсудить последние платежи.
В ушах зашумело от напряжения. Три недели назад она краем уха услышала от общей знакомой о том, что у Дмитрия и его новой избранницы возникли трудности в отношениях. А Людмила — свекровь Ганны и бабушка Марьяны — как-то обмолвилась по телефону: сын собирается «решать вопрос с жильём». Тогда это показалось ей незначительным.
Она машинально коснулась мочки уха — там поблескивали простые золотые гвоздики: последний подарок матери перед смертью. «Носи их всегда и помни: ты сильнее своего страха», — сказала тогда мама. С тех пор Ганна почти не снимала эти серьги.
— Так варим пельмени? — спросила Марьяна после паузы.
Ганна встрепенулась и вернулась к реальности:
— Конечно… Только переоденусь сначала.
Дочь направилась на кухню готовить ужин; сама же Ганна опустилась на табуретку в прихожей с ощущением тяжести во всём теле. Она посмотрела на свои руки: тонкие пальцы со вздувшимися венами напоминали о бесконечных сменах без выходных последнего года. Зарплаты фармацевта едва хватало покрыть все обязательные расходы по квартире и жизни вдвоём с дочерью. Чтобы справиться со всем этим грузом ответственности одной ей приходилось брать дополнительные смены почти каждую неделю.
Недавно Юрий предложил ей занять должность заведующей отделом аптеки: повышение зарплаты примерно на треть сулило хоть какую-то передышку… но вместе с тем означало ещё больше обязанностей и стресса.
С полки над кухонным столом смотрели фотографии в рамках: только она да Марьяна вдвоём. После ухода мужа Ганна аккуратно вырезала его из всех семейных снимков не из злобы или мести — просто чтобы не терзать себя напоминаниями о прошлом.
Тот вечер до сих пор стоял перед глазами так ясно… Дмитрий забыл телефон дома перед тем как уйти якобы на корпоративную вечеринку; она вовсе не собиралась читать чужие сообщения… но экран сам загорелся от нового уведомления: «Я скучаю… Когда скажешь ей?» Имя отправителя было Злата.
Когда он вернулся за телефоном спустя полчаса и увидел выражение её лица вместе со светящимся экраном устройства – всё стало ясно без слов.
— Я больше ничего к тебе не чувствую… прости… – сказал он тогда тихо перед тем как собрать вещи и уйти навсегда из их жизни вместе с тринадцатилетней дочерью…
Квартира осталась за ней – оформлена была именно на Ганну благодаря тому факту, что её доход был официальным полностью; тогда это казалось простой формальностью…
— Мам! Ты идёшь? – позвала Марьяна из кухни весело – Я уже воду поставила!
Ганна встряхнулась от мыслей и пошла следом за дочерью туда же; кастрюля уже стояла на плите – вода начинала медленно закипать…
Марьяна внимательно посмотрела ей в лицо:
— Что-то случилось?
Ганна слегка покачала головой:
— Просто усталость накопилась… И думаю обо всём сразу…
Дочь улыбнулась мягко:
— У нас всё получится! Скоро школу закончу – начну работать… Будем держаться вместе!