— Марьяна, солнышко, ну зачем тебе эта операция? Ты ведь и так чудесна! Это же опасно, а если что-то пойдёт не так? Я просто не вынесу этого…
Марьяна злилась и рыдала, уткнувшись лицом в подушку.
Следующая встреча с Оксанкой произошла в больнице. У мамы обнаружили плохие анализы, и Оксанка, дрожащая от страха, пришла вместе с ней. У стойки регистрации Марьяна заметила её. Та выглядела ещё более измождённой. Грудь осталась прежней, а вот волосы… Волос почти не было — на голове виднелась короткая стрижка под мальчика. Почему-то Марьяне сразу всё стало ясно. Первым порывом было кинуться к Оксанке и попросить прощения. Но затем она подумала: может быть, для Оксанки важнее остаться в её воспоминаниях уверенной красавицей, а не женщиной в борьбе с болезнью… Она молча прошла мимо.
С матерью всё оказалось не так страшно — это стало самой обнадёживающей новостью за последние годы, со времён того дня три года назад, когда она во второй раз увидела две полоски на тесте. Вечером муж сказал:
— Марьяна, танцуй! Я кредит оформил — думал на операцию твоей маме. А раз всё обошлось… Можешь теперь делать с собой что угодно.
Марьяна стояла посреди комнаты в растерянности. Она не знала, как сказать ему о том, что операция ей больше ни к чему.
— Спасибо тебе, родной… — тихо произнесла она. — Но мне кажется, сейчас всё вполне хорошо.
Он засмеялся и крепко прижал её к себе. А ночью Марьяна снова плакала беззвучно — слёзы были одновременно от радости и грусти. «Лишь бы у Оксанки всё наладилось!» — думала она.
Позвонить Оксанке Марьяна так и не осмелилась: боялась услышать страшное. Пусть лучше она навсегда останется в её памяти той самой эффектной девушкой за столиком в уютной кофейне…