Свекровь разместилась посреди моей гостиной с видом владелицы мира, рассматривая мебель так, будто проводила оценку имущества должника. Её пальцы с маникюром цвета засохшей крови медленно скользили по спинке дивана, который я выбирала три месяца, откладывая деньги с каждой зарплаты.
— Ну что же, Ольга, — протянула она с притворной ласковостью, — теперь, когда ты вошла в нашу семью, пора бы и о старших подумать. Я приглядела себе эту квартирку. Уютная, недалеко от Киева. Самое подходящее для пожилого человека.
Я поставила чашки на стол чуть громче, чем собиралась. Фарфор прозвенел словно предупреждая.
— Тамара Ивановна, о чём вы вообще говорите?
— Да о чём-о чём, — махнула она рукой, словно отмахиваясь от моих наивных вопросов. — Я же не собираюсь жить на улице. А у Алексея теперь своя семья, свои обязанности. Время матери обеспечить комфорт.
Алексей сидел в кресле, уткнувшись в телефон, делая вид, что не слышит разговор. Его плечи напряглись, но взгляд он не поднял.
— Алексей, — позвала я мужа, — может, скажешь что-нибудь?
— Мам, может, не надо… — пробормотал он, не отрываясь от экрана.
— Что не надо? — Тамара Ивановна обернулась к сыну всем корпусом. — Разве не стоит заботиться о матери? Я тебя двадцать восемь лет растила, ради тебя училась, не доедала, а сейчас не стоит?
Она умела превратить любое желание в обвинение, любой отказ — в предательство. Я видела, как Алексей съёживается под её взглядом, становясь тем мальчиком, который боится огорчить мать.
— Тамара Ивановна, — сказала я максимально спокойно, — эта квартира моя. Я купила её ещё до свадьбы, на свои деньги.
— И что с того? — она подняла брови с изумлением, будто я сказала что-то нелепое. — Теперь вы семья. Что твоё — теперь и Алексеево. А что Алексеево — то и моё. Я ведь мать.
— Мать — это прекрасно, — я села напротив, сложив руки на коленях. — Но закон есть закон. Квартира оформлена на меня и приобретена ещё до брака. Это моя собственность.
Тамара Ивановна фыркнула.
— Законы-законы… Семья — не законы, а чувства, взаимопонимание. Ты что, не осознаёшь, что я не молодая? Мне негде жить.
— Как это негде? — я растерялась. — У вас же есть квартира.
— Однокомнатная на окраине, — поморщилась свекровь. — Сырость, шум, пьяные соседи. Старому человеку это не подходит. А здесь — Киев, развитая инфраструктура, поликлиника рядом.
Я глянула на Алексея. Он всё ещё сидел, уткнувшись в телефон, но я видела, что прислушивается. Челюсть сжата.
— Алексей, — окликнула я строгим тоном. — Мы обсуждаем нашу семейную ситуацию. Может, оторвёшься от игры?
Он поднял глаза, и я увидела в них привычное сочетание вины и раздражения.
— Ольга, мама не просто так просит…
— Не просит, а требует, — уточнила я. — И требует не просто комнату, а всю квартиру.
— В одной комнате я жить не стану! — возмутилась Тамара Ивановна. — Я самостоятельная, мне необходимо личное пространство. К тому же, — она сделала паузу, чтобы усилить эффект, — я рассчитывала, что вы скоро заведёте детей. В однушке с малышом тесно.
Вот оно. Главный козырь поставлен на стол. Дети — аргумент, чтобы вызвать чувство вины. Я глубоко вздохнула.
— Тамара Ивановна, даже если мы планируем детей, это не значит, что квартиру надо отдавать. Мы можем расширяться, снимать побольше жильё или копить на новую покупку.
— Ага, — кивнула она с сарказмом, — а я пока буду сидеть в своей норке и ждать, когда вы сжалитесь о матери.
— Мам, — Алексей наконец отложил телефон, — может, найдём какой-то другой вариант? Помочь с ремонтом в твоей квартире, например?
— Алексей! — свекровь встала как на дыбы. — Ты что, против матери? Я думала, ты меня любишь, а ты…
— Я тебя люблю, мам, но это неправильно, — он потер лицо руками. — Оля права, квартира принадлежит ей.
— Ах, вот как! — воскликнула Тамара Ивановна, раскинув руки. — Месяц женат — и уже забыл, кто тебя родил! Жена важнее материи оказалась!