Вам у нас понравится!
Кристина всегда чувствовала, что они появятся. Это было как предчувствие, которое не обмануло.
Три года назад, когда она вышла замуж за Тараса, его мать, Елизавета, осмотрела её квартиру — тогда ещё только Кристинину — и сдержанно произнесла: «Ну что ж, скромненько. Но Тарас у нас парень неприхотливый». Сестра мужа, Алина, усмехнулась и добавила: «Главное — научись готовить. А то мой братик без нормальной еды зачахнет».
Кристина тогда промолчала. Впрочем, она часто предпочитала молчание в присутствии новой семьи.
Тарас оказался замечательным супругом — чутким, внимательным и с отличным чувством юмора. Он зарабатывал достойно, участвовал в домашних делах и никогда не считал жену своей обязанностью. У них совпадали вкусы в кино и шутках, они могли часами болтать ни о чём. Друзья называли их идеальной парой.
Но даже в самой гармоничной картине может быть трещина. И имя этой трещины было Елизавета — иногда вместе с неизменным дополнением по имени Алина.
Первый семейный ужин для родни Кристина готовила с особым усердием. На это ушло три дня: она изучала рецепты на кулинарных сайтах, советовалась с подругами и даже звонила маме. Хотелось удивить гостей. Салат «Цезарь», утка с яблоками из духовки и домашний торт «Наполеон» на десерт.
— Уточка суховата получилась, — заметила Елизавета после второго укуса. — И соли бы побольше… Но ничего страшного — со временем руку набьёшь.
— А «Цезарь» какой-то странный вкус имеет, — подхватила Алина. — В кафе он вкуснее выходит. Может быть, майонез не тот?
— Там соус из анчоусов делается… — тихо пояснила Кристина.
— Анчоусы? Вот это ты размахнулась! — фыркнула Алина. — Деньги на ветер! Майонез да горчица – вот тебе весь секрет!
Тарас тогда дёрнулся было вставить слово в защиту жены, но Кристина незаметно сжала его ладонь под столом: не стоит сейчас начинать – первый раз всё-таки.
Но лучше не стало.
Каждый их визит превращался в бесконечную проверку на прочность без шанса на успех. Пирог оказывался приторным; борщ – недостаточно насыщенным; скатерть – «мятая какая-то, Кристиночка… нельзя было погладить получше?» Даже цветы вызывали нарекания: «Лилии? Да они же всю пыльцу распыляют! Надо было розы взять».
После трапезы обе направлялись на кухню и деловито начинали складывать остатки еды по контейнерам из своих сумок.
— Добру пропадать зачем? — бодро комментировала Елизавета, укладывая половину утки в пластиковую коробку. — Дарёному коню зубы не проверяют!
— И мне положи салатика того… хоть соус странный был – но съедобно же! — просила Алина.
Кристина стояла у мойки с губкой в руке и ощущала внутри бурлящую тяжесть чего-то вязкого и мрачного. После ухода гостей Тарас обнимал её за плечи и целовал в макушку:
— Прости их… Они такие уж есть… Но ты ведь знаешь – я тебя люблю?
Она знала это точно. И отвечала ему взаимностью всей душой. Но любовь любовью – а каждый такой визит выматывал сильнее любой рабочей недели.
Иногда ей снилось: Елизавета стоит над кроватью с красной ручкой наперевес:
«Три минус… Борщ недоварен… Скатерть мятая… Статус невестки под угрозой».
Однажды утром за чашкой кофе на кухне Кристина сказала:
— Тарас… Мне кажется… твоя мама меня недолюбливает…
Он замялся:
— Она просто такая… привыкла всё держать под контролем… Я ведь у неё один сын…
— А Алина?
— Она всегда была копией мамы… Но это совсем не значит, что я согласен с ними… Ты же понимаешь…
Она понимала прекрасно. Он никогда не поддерживал критику родных вслух – иногда даже пытался возразить им всерьёз… но стоило свекрови бросить взгляд – слова исчезали из его горла без следа: «Тарасик же видит сам – суховато». И он сдавался без боя…
В конце октября Тарас спросил:
— Любимая… как будем отмечать твой день рождения?
Кристина отложила книгу и посмотрела ему прямо в глаза: тридцать лет скоро исполнится… дата значимая… хотелось чего-то особенного… Не просто очередного застолья дома с придирками к сервировке и контейнерами для остатков…
Я подумала… — начала она осторожно.