Идеальный уклад жизни Зоряны рухнул в тот самый момент, когда она решила разобрать кладовку. Дети были в школе, муж — на работе, а она с утра уже справилась со всеми привычными делами и не знала, чем себя занять. Осенью так часто бывает: когда заканчиваются хлопоты в огороде и во дворе, а дети уходят учиться, Зоряна на время теряет ощущение нужности — свободное время наваливается неожиданно и тяжело. Бабушка всегда ей говорила:
— Когда руки без дела — голова сама беду придумает.
Вот Зоряна и принялась за уборку в кладовке. Разбирала зимние вещи детей, перебирала старую обувь, размышляя о том, куда деть игрушки, из которых они давно выросли. Выбросить их было жалко — то ли из-за стоимости, то ли из-за воспоминаний. И вдруг взгляд её упал на коробку. Эту коробку она не открывала с тех пор, как вышла замуж. Тогда она твёрдо решила оставить прошлое позади и больше к нему не возвращаться. И сейчас стоило бы просто убрать её обратно… Но Зоряна всё же сняла крышку с этого «ящика Пандоры».
Внутри оказались её старые рисунки. Она совсем забыла о том, как умела рисовать… Или старалась забыть — вместе со своими мечтами и надеждами на творческое будущее. Вместе с Александром Волошиным — тем самым человеком, который был для неё вдохновением и уверял: у неё великое будущее впереди. Тогда она была юной и доверчивой: верила ему безоговорочно — верила в свой талант и в то, что он любит её одну. А потом он просто исчез из её жизни… Точнее, удивлённо переспросил однажды:
— Я тебе разве обещал жениться?
По мнению Зоряны — да: ведь тогда ночью она осталась у него впервые и сказала прямо — воспитана строго и может быть близка только с будущим мужем.
— Это правильно, — ответил тогда Александр Волошин. — Я стану твоим мужем.
Когда позже она напомнила ему об этом разговоре, он сначала уверял, что ничего подобного не говорил вовсе, а затем заявил: мол, это была шутка и ей следовало понять это сразу. Эта «шутка» оставила глубокий след в душе Зоряны… И если бы не Роман, которого она встретила спустя полгода после разрыва с Александром Волошиным — неизвестно вообще, как бы она справилась.
Сейчас о нём Зоряна почти не вспоминала. Но мысли о собственном таланте вновь всплыли на поверхность: ведь эти рисунки действительно были хорошими… Теперь это стало очевидным для неё самой. А ещё пришло осознание того источника внутренней пустоты все эти годы…
Она сидела прямо на холодном полу кладовки среди пыльных коробок и держала один из набросков – изображение мужской фигуры углём по бумаге. Линии были живыми – сильными и точными одновременно. Она вспомнила ощущение угля на пальцах… И голос Александра Волошина у мольберта:
— Смотри внимательно – свет скользит по мышцам… Ты должна чувствовать форму всем телом.
Оказалось – дело было не только в таланте: вместе с ним она похоронила часть себя самой – ту яркую сторону души, которую боялась показать миру.
Когда вечером Роман вернулся домой после работы, Зоряна уже не могла притворяться равнодушной или спокойной. Он сразу заметил её рассеянный взгляд… И то странное молчание за ужином: даже чай себе налила дважды сахаром.
— Зоряна… всё хорошо? – спросил он тихо после того как дети разошлись по комнатам.
Она посмотрела на него – надёжного Романа: человека предсказуемого до мелочей… Он чинил кран без лишних слов; работал стабильно весь день; всегда возвращался домой вовремя; каждую субботу жарил детям блинчики к завтраку… И вдруг ей захотелось выговориться до боли откровенно.
— Я нашла свои старые рисунки… В кладовке…
Он ничего не сказал сразу – просто внимательно всматривался ей в лицо.
— И что ты почувствовала?
Вопрос прозвучал спокойно – без ревности или упрёков… Это тронуло её до глубины души: ведь он знал про Александра Волошина… знал цену этим рисункам для неё.
— Что зря всё это бросила… Что мне этого очень-очень не хватает…
Роман взял её за руку – его ладонь была тёплой и крепкой.
— Так начни снова… Запишись куда-нибудь учиться заново… Дети уже подросли — теперь у тебя есть время для себя самой.