Тем более осень вступила в свои права, и заниматься садом стало невозможно — ты всегда тяжело переносишь это время года. Я долго размышлял, чем бы тебе заняться, чтобы отвлечься и почувствовать вдохновение.
В тот же вечер Зоряна наткнулась в интернете на студию для взрослых с отличными отзывами, а Роман оплатил ей первый месяц обучения и перевёл деньги со словами:
— Купи себе самые качественные краски, кисти… Всё, что тебе нужно для начала.
Зоряна не знала, какие материалы сейчас считаются лучшими. Но с энтузиазмом погрузилась в изучение — как всегда делала это с любой новой темой.
Поначалу она чувствовала себя скованно. Рука, привыкшая к швабре и кухонному ножу, не слушалась: линии выходили неровными и неуверенными. Но спустя какое-то время что-то изменилось. Память тела проснулась. Уголь снова стал податливым инструментом, а краски начали ложиться именно так, как она задумывала. Преподавательница — женщина лет пятидесяти с седыми волосами, собранными в аккуратный пучок — однажды остановилась за её спиной и одобрительно кивнула:
— Видна хорошая база.
Зоряна расцвела. В её взгляде вновь появился тот живой блеск, которого Роман не замечал уже много лет. Она увлечённо рассказывала о композиции и перспективах, а он слушал с улыбкой — пусть понимал далеко не всё из сказанного. Роман вообще был человеком немногословным и интересовался лишь программированием да своей семьёй.
И вот в один из промозглых ноябрьских вечеров, когда за окнами студии кружил мокрый снег, дверь распахнулась — вошёл преподаватель.
— Внимание! Сегодня у нас особенный день! Наш знаменитый земляк, художник Александр Волошин согласился провести мастер-класс!
Зоряна застыла с кистью в руке. Капля алой краски сорвалась на холст и растеклась тёмным пятном. Она медленно обернулась.
Он почти не изменился: та же львиная грива волос с лёгкой проседью у висков; всё та же насмешливая складка у губ; взгляд по-прежнему пронзительный. Он вошёл в помещение с той же непринуждённой уверенностью, как когда-то заходил в их общую мастерскую.
Его взгляд скользнул по лицам присутствующих и на мгновение задержался на Зоряне. В его глазах мелькнуло краткое удивление — которое он тут же спрятал под маской светской учтивости.
Мастер-класс прошёл словно во сне: Зоряна почти ничего не слышала из его объяснений о свете или тенях. Она лишь ощущала его пристальный взгляд — тяжёлый и оценивающий. Он подходил к каждому студенту по очереди… И вот его тень упала на её мольберт.
— Интересно… — произнёс он прямо у неё за спиной тем самым низким бархатным голосом, от которого когда-то у неё дрожали колени. — Силуэт уверенный… Но здесь… — он взял кисть из её руки; пальцы едва коснулись её кожи — от этого прикосновения по телу пробежали мурашки. — Здесь тебе не хватает дерзости… Слишком осторожно всё выстроено… Ты всегда была слишком аккуратной, Зоряна.
Он помнил её имя.
Когда занятие подошло к концу и студенты начали расходиться по домам, Зоряна торопливо собирала свои принадлежности, стараясь избегать чьих-либо взглядов.
— Зоряна… — он подошёл ближе уже тогда, когда помещение почти опустело. — Не ожидал встретить тебя здесь.
— Я тоже нет… — коротко ответила она и застегнула молнию сумки.
— Говорят, ты вышла замуж? Дети есть?
— Да. Двое.
— Замечательно… — усмехнулся он той самой знакомой полунасмешливой улыбкой. — А я так до сих пор один… Искусство требует полной отдачи – ревнивая спутница жизни…
Он ненадолго замолчал и посмотрел на её работу:
— А зря ты тогда забросила рисование… У тебя ведь был талант… Да что там – есть! Жаль только: ты тогда меня не послушала… Не поехала со мной в Киев… Из тебя мог бы получиться кто-то действительно значимый…
В этих словах звучало столько скрытого яда под видом заботы, что дыхание перехватило: «Кто-то значимый». Не «великий художник», как он обещал раньше – а просто «что-то стоящее».
— Меня ждут дома… – резко сказала она и направилась к выходу.
— Зоряна! – догнал он её уже на лестнице – Давай встретимся как-нибудь? Выпьем кофе? Обсудим твои работы? Я могу помочь… Связи ведь остались…
Зоряна обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.