Зоряна обернулась и встретилась с ним взглядом.
— Мне не нужна твоя помощь, Александр Волошин.
Он снова усмехнулся, словно уловил в её словах нечто скрытое.
— Как скажешь.
Зоряна вышла на промозглую улицу и глубоко вдохнула холодный воздух. Сердце билось в бешеном ритме. Он остался прежним — ослепительный, ядовитый, пугающе манящий. И вновь ворвался в её жизнь, как буря, грозя разрушить тот хрупкий порядок, который она так долго выстраивала с усилием и болью.
А дома её ждал Роман. Он сидел на кухне перед ноутбуком — на экране мелькали строки кода.
— Ну как прошло? — спросил он, заметив румянец на её щеках. — Понравилось?
Зоряна посмотрела на мужа — доброго и надёжного человека, который верил в неё даже тогда, когда она сама теряла эту веру. И ей стало мучительно стыдно за ту бурю чувств, которую вызвало у неё внезапное появление Александра Волошина.
— Да… — голос предательски дрогнул; она подошла к окну и отвернулась, чтобы скрыть выражение лица. — Очень понравилось.
Она старалась не думать о том, что этот тур мог быть организован специально для неё. Но сам факт того, что поездка планировалась именно в Прагу, говорил об обратном: бабушка Зоряны родом из этого города, и сама она давно мечтала там побывать. Александр знал об этом.
Сначала она хотела отказаться от поездки. Но Роман, услышав о туре, сказал:
— Это же идеально! Прости меня за то, что так и не свозил тебя туда раньше… Я ведь знал о твоей мечте. Пусть это будет мой подарок тебе.
— А дети?
— Мы справимся сами.
Его поддержка стала для неё опорой — словно мост через бездну сомнений. Но каждый шаг по этому мосту отзывался тревожным скрипом под ногами.
Поездка оказалась другим измерением: узкие улочки Праги под мягким золотистым светом фонарей; аромат свежих пастелей; бесконечные разговоры об искусстве… И в центре этого мира был он — Александр Волошин. Здесь он уже не казался гостем: он царствовал среди студентов и коллег; его слушали с восхищением; он наслаждался своей властью над вниманием аудитории.
И к ней он проявлял особое участие. Не просто хвалил её работы — анализировал их до мелочей; спорил с ней; пробуждал ту страсть к творчеству, которая когда-то определяла всю её сущность.
— Ты чувствуешь форму глубже других, Зоряна… Ты не копируешь реальность — ты переосмысливаешь её. Это редкость… Твой муж… Он ведь айтишник? Ему наверняка скучно слушать про игру света?
И Зоряна вдруг поймала себя на горькой мысли: «Да… ему скучно». Она вспомнила свои попытки поделиться с Романом восторгом от удачно найденного оттенка или линии – а он смотрел на неё с любовью… но без понимания сути того восторга.
Однажды вечером они сидели в маленькой таверне за бокалом вина – атмосфера располагала к откровенности…
— Ты знаешь… что со мной было после нашего расставания? — неожиданно произнёс Александр Волошин, глядя на колеблющееся пламя свечи. — Я годами не мог писать портреты… Ты ушла – и вместе с тобой исчез тот огонь в глазах моделей…
Это звучало как красивая ложь или полуправда – приукрашенная ради эффекта. Но Зоряна жадно впитывала каждое слово – будто умирающая от жажды путница нашла источник воды посреди пустыни. Когда он проводил её до гостиничного номера – она даже не подумала остановить его…
Наутро она лежала рядом с ним под потолком незнакомого номера и пыталась вызвать чувство раскаяния… Но вместо него ощущала лишь головокружительное освобождение от привычных рамок жизни. В голове уже складывался список претензий к Роману: он никогда по-настоящему не слушал её; ему были важны дела – починить розетку или заработать денег… А ей нужны были слова – пусть даже пустые… но красивые слова любви и признания…
Конечно же, каждый день она звонила домой:
— Как вы там? Всё хорошо? Не волнуйся обо мне…
Вот всё то немногое из тёплого общения с Романом: ни «скучаю», ни «жду тебя»…
И каждый раз после разговора ком подкатывал к горлу Зоряны… Но стоило положить трубку и увидеть входящего в номер Александра Волошина – всё исчезало: вина растворялась без следа… Ей казалось тогда: вот оно пробуждение после долгого сна длиною в десятилетие…
— Оставь всё это позади… Поехали со мной в Киев… На этот раз всё будет по-настоящему…