Сумма уже накопилась немалая.
Когда завершились полевые работы, в село с семьёй приехала Татьяна. Тамара металась по дому, не зная, куда посадить дорогую дочку и чем её побаловать. До больной Оксанки никому не было дела.
Лишь однажды Татьяна заглянула в её комнату:
– Всё болеешь, сестричка… ну, поправляйся, – бросила на ходу и тут же вышла, строго-настрого запретив своим детям даже близко подходить к её двери. «Ещё чего — подцепят какую-нибудь заразу».
В честь окончания уборки механизаторы устроили застолье. Немного выпил и Тарас, после чего поспешил домой. А там веселье было в самом разгаре — Тамара праздновала вместе со старшей дочерью и зятем.
Тарас вошёл к жене и увидел её в слезах.
– Оксанка, что стряслось?
– Мама забрала все деньги из шкатулки… Сказала, что Татьяне они нужнее. А мне можно и по больницам ходить в старом пальто. Ещё она сказала… что мне всё равно недолго осталось… Врачи уже отказались… Это правда, Тарас? Скажи честно — это правда?
– Нет-нет, моя хорошая! Не слушай их! Не плачь… Всё наладится. Получу за уборку — купим тебе новое пальто. Мы ещё поборемся с этой болезнью! Всё будет хорошо, Оксанка! – он нежно поцеловал жену и вышел во двор с каменным лицом.
Во дворе стояла Тамара — заметно навеселе.
– Тамара, зачем Вы забрали все деньги? Мне они не нужны… Но зачем Вы сказали Оксанке такое? Зачем лишили её последней надежды? Разве Вам не жалко родную дочь?
– А что ж… пусть знает правду! Так или иначе — ей недолго осталось. А ты чего это вздумал меня упрекать? Живёшь тут нахлебником на всём готовом! Устроился удобно! А здесь всё моё! Моё!!! А ты кто такой? Нищеброд! Пшел вон отсюда!
Она схватила топор из-под навеса и пошла на него с яростью:
– Оксанка-дура приютила тебя… голодранца… Она завтра-послезавтра помрёт — вот увидишь!
И занесла топор…
Всё потемнело перед глазами. Сам не понял как — но Тарас вырвал у неё топор из рук и нанёс удар…