Она пробовала заплести им косы, но в ответ получала лишь раздражение.
Пыталась завести разговор, предлагала вместе выйти на улицу — девочки неизменно отказывались.
———
Прошел месяц, и Владислава сказала себе: — Хватит потакать. Будут есть то, что приготовлю.
Сказано это было вслух, но адресовано самой себе. Утром она сварила кашу для девочек.
— Фу, какая соленая…
— Марта, Злата, вы что? Она совсем не соленая…
— Мама варила лучше.
— Не хотите — не ешьте. Тогда уберите игрушки в комнате. Разбросали их по всему дому.
— Не командуй! Ты нам не мама!
— Девочки, конечно же у вас одна мама… Но так сложилось… Мы теперь живём вместе — с папой мы приняли такое решение.
— Уезжай! Это наш папа! — Злата произнесла тихо, но в её голосе звучала неприязнь без прикрас.
Позже Владислава обнаружила крошки в постели. Ростислава дома не было. Она прилегла отдохнуть, но лежать стало невозможно — сняла простыню и понесла её в ванную.
— Владислава, скажи прямо: иначе они совсем распустятся, — предложил Ростислав вечером.
— А ты что сделаешь? Накажешь их?
Мысль о наказании тоже вызвала у Ростислава внутренний протест. — Ну… хотя бы поговорю серьёзно.
— Ты уже говорил строго. После этого они ещё больше замкнулись…
Владислава не стала рассказывать всё до конца: дело было не только в обиде. Девочки начали испытывать к ней настоящую неприязнь. Для них она оставалась чужой женщиной рядом с их отцом.
А когда она увидела своё любимое платье с дыркой на спине — просто опустилась на пол без сил.
Никакие старания — ни еда, ни игры, ни подарки — не могли разрушить стену детского отторжения. А ведь перед ней были всего лишь две маленькие девочки!
Дело было вовсе не в платье… Просто сил уже почти не осталось бороться дальше.
— Поторопились мы с этим решением… — прошептала Владислава. — Всё идёт наперекосяк…
— Я же сразу предлагал расписаться официально, — напомнил Ростислав мягко.
— Я хочу! Хочу быть твоей женой…
— Ты уже моя жена! Я тебя люблю и верю: девчонки тоже смогут полюбить тебя со временем. Понимаешь? Найти женщину, которая станет настоящей частью семьи и примет детей как своих… это редкость!
— Хорошо… Ростислав… Попробую ещё раз. Только ты им ничего не говори сам: приказами тут ничего не добьёшься…
Собирая бельё для стирки, Владислава размышляла о том, где же она ошибается?
«Может быть нужно иначе?..» — спрашивала она себя мысленно. «Мне можно крошки в постель? Можно испортить платье? Можно говорить “фу” на мою еду?..»
Она подошла к зеркалу и взглянула на себя:
«Ну-ка встряхнись! Что ты как тряпка?.. Рано мне сдаваться».
На следующее утро она объявила:
— Каша стоит на столе. Посуду помоете сами!
Марта нехотя взяла ложку и попробовала кашу под недовольным взглядом сестры.
Владислава наблюдала за ними внимательно и заметила гримасу Марты:
— Фуууу… Она ужасно солёная! — выплюнула каша девочка. То же самое сделала Злата следом за ней.
— С чего вы взяли? Вкусная каша! — Владислава взяла ложку сама и проглотила с усилием: действительно пересолено… Но так было задумано изначально. Когда готовила вкусно – слышала упрёки про соль; теперь пусть узнают разницу по-настоящему солёной еды!
— Не нравится?
Тогда вперёд к плите – готовьте сами! – сказала она резко и высыпала кашу в мусорное ведро.
— Но ведь правда была пересолена…
— Да? А я даже внимания не обратила… Что будете есть?
— Мы хотим сырники… как мама делала…
Недавно Владислава уже готовила сырники – те тоже вызвали недовольство…
— Берите продукты – готовьте так, как вам нравится сами тогда…