Когда в дверь раздался звонок около десяти вечера, я сразу поняла — это Тарас. Интуиция жены, прожившей с мужем восемь лет, редко подводит. Александр вскочил с дивана так резко, что опрокинул чашку чая на журнальный столик, но даже не заметил этого.
— Тарас приехал! — воскликнул он с радостью и поспешил к двери.
Я молча взяла салфетки и стала вытирать пролитое. Сквозь тонкую перегородку прихожей доносились голоса — бодрый, оживлённый Александра и хрипловатый, уставший голос его младшего брата.
На пороге гостиной появился Тарас с поношенной сумкой через плечо. За последние полгода он заметно изменился: волосы стали редкими, под глазами легли тени усталости, а на щеке красовался свежий синяк. Одежда выглядела так, будто он несколько дней подряд спал прямо в ней.
— Привет, Анастасия, — натянуто улыбнулся он. — Прости, что без предупреждения.
— Да брось ты! — махнул рукой Александр. — Ты же родной человек! Наверняка голоден? Настя, у нас ведь борщ остался?
Я кивнула и направилась на кухню. Хотя внутри всё кипело от желания спросить: сколько ещё это будет продолжаться? Сколько ещё брату будет позволено вторгаться в нашу жизнь без спроса?
Пока я разогревала еду, мужчины говорили вполголоса. Я не старалась подслушивать, но отдельные слова всё равно долетали: «должен серьёзным людям», «пришлось съехать», «нужно переждать пару недель». Всё как обычно. В прошлый раз Тарас тоже говорил о «пару неделях», а остался на три месяца — пока мы не дали ему деньги на аренду жилья.
— Настя, ты ведь не против? — заглянул Александр на кухню с виноватой улыбкой. — Тарас немного поживёт у нас… пока всё не наладится.
Что я могла сказать? «Да, против»? Тогда бы я выглядела злой мегерой, выгоняющей родного человека на улицу. Александр любил младшего брата безоговорочной любовью, которую невозможно поколебать никакими фактами. А факты были очевидны: Тарас не умел жить самостоятельно. Ему тридцать два года; он бросил университет; сменил десятки работ; постоянно был в долгах и рассказывал о каких-то «влиятельных людях», которые его «не поняли».
— Конечно нет… Не против… — ответила я спокойно. — Постелить ему на диване?
— Ты у меня самая лучшая! — сказал Александр и поцеловал меня в щёку перед тем как вернуться к брату.
Ночью долго не удавалось уснуть. Рядом мирно посапывал супруг, а я лежала с открытыми глазами и думала о том, как легко эти «несколько недель» могут превратиться во что угодно по длительности. И ещё о том моменте три дня назад: мне сообщили о годовой премии за перевыполнение плана — сто двадцать тысяч гривен! Я была счастлива как ребёнок: мечтала летом съездить к морю или хотя бы купить новый холодильник вместо нашего старого гудящего монстра.
Теперь все эти мечты словно свернулись клубком и спрятались куда-то глубоко внутрь меня… Потому что я уже знала: деньги уйдут Тарасу.
Первые семь дней были ещё терпимыми. Он вставал ближе к полудню, сидел в телефоне или уходил куда-то по своим делам. Говорил об устройстве в логистическую фирму и уверял нас обоих: «всё наладится». Александр сиял от радости:
— Видишь сам? Он берётся за ум! Просто нужно было поддержать его в трудную минуту!
Я лишь молча кивала головой. За годы брака я научилась избегать споров там, где они бесполезны. Говорить «я же предупреждала» было бы только лишним раздражителем.
На девятый день ночью раздался грохот: кто-то налетел на мебель в гостиной; потом послышался звон разбитого стекла. Я проснулась сразу же; Александр спал крепко – хоть гром палите рядом с ним.
Набросив халат поверх пижамы, я вышла из спальни.
Тарас стоял среди обломков моей любимой богемской вазы – той самой дорогой сердцу вещицы от мамы – со стеклянным взглядом и кровоточащей губой.
— Что произошло? — старалась говорить спокойно.
— Разборка была… — пробормотал он невнятно. — Настя… У тебя нет пятидесяти тысяч?
В груди неприятно заныло от этих слов.
— Зачем тебе такие деньги?
— Нужно вернуть… До завтра до обеда…
— Кому именно?
Он покачал головой так резко и бессмысленно будто пытался стряхнуть назойливую мысль:
— Это сейчас не важно… Ты сможешь найти такую сумму?
— Сейчас?! Ночью?! Ты вообще понимаешь масштаб своей просьбы?!
— Дим говорил… У тебя премия… большая такая…
Значит они уже обсуждали мои деньги за моей спиной… Значит Александр уже мысленно распределил мою премию между статьями расходов ради спасения брата…
Моя премия — это наши с Димой планы на лето…