— Дело не в деньгах. А в том, что ты никогда не сделаешь выбор в мою пользу. Никогда. Сколько можно наступать на одни и те же грабли?
Тарас отступил к двери.
— Я… я, пожалуй, пойду соберусь…
— Отлично, — я скрестила руки на груди, ощущая, как по позвоночнику пробегает ледяной пот. — Александр, твои вещи я соберу и выставлю завтра. А сегодня идите к маме или друзьям — куда угодно, только не сюда.
— Анастасия… — Александр шагнул ко мне, но я отступила. — Настя, ну не сходи с ума. Давай завтра спокойно всё обсудим…
— Спокойно? — я усмехнулась. — Когда ты кричал на меня из-за денег — это было спокойно? Когда обвинял меня в бессердечии — тоже спокойно? Нет уж. Хватит с меня. Уходите.
Они ушли минут через двадцать. Тарас с той же потрёпанной сумкой через плечо, Александр с вещами, наброшенными впопыхах в рюкзак. На пороге он обернулся:
— Ты ещё пожалеешь.
Дверь захлопнулась.
Я опустилась на диван и разрыдалась навзрыд. Плакала так горько и безутешно, как не плакала с самого детства — вытирая слёзы рукавом халата. Это были слёзы страха, боли и облегчения одновременно: восемь лет жизни только что вышли за порог вместе с сумкой.
Первые трое суток были самыми тяжёлыми. Я просыпалась утром и несколько секунд жила как обычно… пока не накатывало осознание: тишина вокруг, никто не хлопочет на кухне, не звенит ложкой о чашку чая. Я одна.
Александр звонил часто, но я игнорировала звонки. Сначала приходили гневные сообщения, потом умоляющие. Его мать тоже звонила: кричала в трубку о том, что я разрушила семью; уверяла меня в том, что её сын золото чистейшей пробы; называла неблагодарной… Я молча слушала и просто клала трубку.
На третий день приехала Кира с бутылкой вина и тортом.
— Ну что ж… развод? — спросила она прямо.
— Пока не знаю точно… Наверное да,— ответила я рассеянно глядя в окно.
— Я ведь всегда говорила: Александр слишком зациклен на брате…
— Ты же говорила ещё недавно: он хороший человек…
— Так одно другому ведь не мешает! Можно быть хорошим человеком и при этом ужасным мужем.
Мы выпили немного вина и съели половину торта вприкуску со смехом сквозь слёзы. Кира рассказывала о работе и новом ухажёре; я слушала рассеянно: мысли всё время возвращались к одному вопросу — а вдруг я ошиблась? Может стоило уступить? Отдать эти злосчастные пятьдесят тысяч гривен? Может во мне действительно нет сердца?
Кира взяла меня за руку:
— Перестань себя терзать! Ты поступила правильно! Женщина не обязана быть банкоматом для родни своего мужа!
— Но ведь он был тогда в опасности…
— Он всегда «в опасности»! — Кира крепче сжала мою ладонь.— Потому что сам туда лезет каждый раз! Дашь сейчас деньги — через полгода снова попросит! И потом опять! Это никогда не закончится до тех пор пока кто-то наконец-то не скажет «хватит».
Я понимала: она права… Но легче от этого почему-то всё равно не становилось.
На пятый день недели – субботним утром – раздался звонок в дверь. Заглянув в глазок, я застыла: Александр стоял один на лестничной площадке с букетом жёлтых роз – моих любимых цветов… Выглядел он ужасно: помятый костюм, осунувшееся лицо…
Я открыла дверь… но цепочку оставила пристёгнутой.
— Привет… — попытался улыбнуться он.— Можно войти?
— Зачем?
— Просто поговорить… Пожалуйста…
Я сняла цепочку молча; Александр прошёл внутрь гостиной неспешно оглядываясь по сторонам так внимательно будто видел квартиру впервые… Протянул мне цветы:
— Спасибо,— сказала я тихо беря букет.— Поставлю их сейчас… Не в богемскую вазу – ту Тарас разбил – а просто стеклянную…
Когда вернулась из кухни – он сидел на краю дивана сцепив пальцы рук замком:
— Я был неправ,— произнёс наконец без взгляда.— Во всём ошибался… Думаю об этом каждый день… каждую ночь… Настя… прости меня…
— Конкретнее можно?
Он поднял голову; глаза покраснели то ли от бессонницы то ли от слёз:
— За крики… За требования… За то что годами тебя игнорировал…
Я посмотрела прямо:
— И за Тараса?
Он кивнул медленно:
— И за него тоже… Я отправил его к маме… Сказал больше денег давать ему не буду… Пусть сам решает свои проблемы…
— Как он это воспринял?
Александр вздохнул:
— Обиделся конечно… Обвинил меня в предательстве… Но мама поддержала меня впервые за долгое время… Сказала что слишком долго нянчился с ним…
Я устроилась напротив него в кресле:
— Понимаешь ведь теперь? Речь была вовсе не о деньгах… Речь о том кого ты выбрал тогда… Его вместо нас…
Он опустил взгляд и тихо произнёс:
— Теперь понимаю… Когда остался без тебя – понял всё сразу… Господи Настя… ты столько терпела: Тараса терпела годами; маму мою терпела; мои метания между работами терпела тоже… А я воспринимал это как должное…
Я посмотрела пристально:
— И теперь?.. Что изменится?..