Но в этот раз я не собиралась вступать в привычную дискуссию. Начала набирать ожидаемый ответ:
«Конечно!»
«Без проблем!»
Возможно, даже извинилась бы за задержку, чтобы не создавать неудобств.
Однако потом удалила всё.
И просто написала:
Я: В этом месяце не могу.
Несколько секунд я смотрела на экран, затем нажала «Отправить».
Отклонила телефон и стала ждать.
Минуты прошли одна за другой.
Вибрация.
Марина: Что значит – не можешь?
Я ощутила ее раздражение, словно оно проникало сквозь экран.
Раньше я никогда не отказывала.
Но сейчас промолчала. Сделала глоток кофе, позволяя ей поволноваться.
Поступило еще несколько сообщений:
Марина: Оля, это по-настоящему важно. Мы рассчитываем на тебя. Ты прекрасно знаешь, что другого выхода у нас нет.
Вибрация.
Тамара: Привет, дорогая, мама волнуется. Все ли у тебя в порядке?
Я чуть не рассмеялась.
Все ли в порядке?
Безусловно.
Я оплачивала их жизнь годами. Стоило мне хоть раз намекнуть, что больше не способна — и они сразу впадали в панику.
Но ни разу — ни единого раза! — никто не поинтересовался, как живу я.
Не подумал, не предложил помощь.
Это никогда не касалось меня.
Глубоко вздохнув, я ответила:
Я: В этом месяце у меня непредвиденные расходы. Не могу помочь. Извини.
Без объяснений и оправданий.
Тишина.
Впервые за многие годы я произнесла «нет».
И они не знали, как с этим поступить.
На следующий день я заблокировала всех — Марину, Владимира, Тамару.
И впервые за долгое время ощутила свободу.
Или мне так казалось.
Потому что утром последующего дня раздался настойчивый стук в дверь.
Я знала, кто это.
Мой Александр.
Когда я распахнула дверь, он оказался передо мной — взъерошенный, с покрасневшими глазами. В его взгляде читались смесь злости и отчаяния.
— Ты всерьёз, Оля? — его голос был острым, словно лезвие. — Что с тобой происходит?
Я моргнула и, сохраняя хладнокровие, ответила:
— Доброе утро и тебе.
Он фыркнул, раздражённо пробегая рукой по волосам.
— Не стоит так, — рявкнул он. — Не делай вид, что это ничего не значит.
— Это вовсе не так важно! Ты просто взяла и заблокировала всех! — его голос напрягся. — Мама в панике, отец сходит с ума. Ты просто… что, отрезала нас от своей жизни? Притворяешься, что нас не существует?
Я скрестила руки на груди, опершись на дверной косяк.
— Не знаю, Саша, — прищурилась я. — Может, мне просто надоело быть вашим банкоматом?
Его челюсть напряглась.
— О боже, только не это снова…
Я горько усмехнулась.
— Саша, я годами оплачивала твою аренду, твои счета, еду. Даже твою чертову подписку в спортзал! И едва я сказала «нет» один раз, мама тут же назвала меня эгоистичной тварью, отец заявил, что я неприемлема, а ты приходишь ко мне, словно я совершила преступление!
Он открыл рот, будто хотел возразить, но слов не нашёл.
Я продолжила:
— И даже не пытайся делать вид, что тебе всё равно. Я видела видео.
Он побледнел.
Впервые в его глазах мелькнул страх.