Дочь не сняла роскошный кашемировый плащ, лишь слегка сморщила нос от запаха жареной картошки, доносившегося с кухни.
— Мария, нам нужно серьезно поговорить, — сказала она, осторожно присаживаясь на край дивана, будто боялась испачкаться.
— Конечно, Ярина, — забеспокоилась Мария, вытирая руки о фартук. — Я как раз купила себе платье. Темно-синее — такое ты любишь. И подарок вам приготовила. Год собирала…
Ярина прервала ее резким движением руки.
— Мам, не надо сейчас про подарки. Послушай внимательно. Свадьба будет в загородном клубе «Аристократ». Это закрытое мероприятие. Там будут партнеры Романа по бизнесу, иностранные гости и вся его семья… Ты понимаешь?
— Ну и что? — удивилась Мария. — Я же не стану мешать. Посижу спокойно в сторонке и просто порадуюсь за тебя.
Ярина поднялась и начала нервно прохаживаться по комнате. Ее безупречная прическа, дорогой аромат духов и стук каблуков звучали здесь чуждо и неуместно.
— Мы не приглашаем тебя на свадьбу, мам.
Комната будто застыла во времени. Сквозь приоткрытую форточку доносились детские голоса с улицы, но для Марии мир замолк. Она медленно опустилась на табуретку; ноги подкосились от внезапной слабости.
— Как это… не приглашаете?
— Ты… не подходишь под формат мероприятия, — наконец остановившись, Ярина взглянула на мать. В ее глазах блестели слезы — но то были слезы жалости к самой себе. — Мамочка… пойми правильно: там будут люди другого круга общения. У них другое воспитание и манеры поведения. А ты… Ты начнешь рассказывать про свою поликлинику или положишь салат общей ложкой в тарелку… неправильно возьмешь бокал… Они сразу всё заметят!
— Что они заметят? — прошептала Мария почти неслышно. — Что твоя мама простая женщина? Что я мыла полы ради того, чтобы ты могла учиться среди них?
— Да! Именно это! — выкрикнула Ярина срывающимся голосом. — Я им сказала: мой отец был научным сотрудником и умер от инфаркта; мама якобы бывшая учительница из деревни и тяжело больна… поэтому приехать не может! Это ложь ради спасения! Моего будущего! Злата… она настоящая снобка до мозга костей! Она меня уже сейчас рассматривает под микроскопом! Если увидит тебя… она меня уничтожит! Она заставит Романа отменить свадьбу! Ты этого хочешь?! Чтобы моя жизнь рухнула из-за твоей гордости?!
Мария смотрела на это красивое лицо своей дочери, перекошенное злобой и страхом перед осуждением чужих людей — и не узнавала её вовсе. Где та девочка с заплаканными глазами? Перед ней стояла холодная расчетливая женщина.
— «Дочь стыдливо отвела глаза…» — прошептала Мария вслух воспоминание о том дне, когда маленькая Ярина так же отвела взгляд после того как разбила любимую чашку матери… Только теперь разбито было сердце.
— Вот тебе деньги… — Ярина бросила пухлый конверт на столешницу кухни. — Здесь сумма больше твоего годового дохода. Купи путевку в хороший санаторий где-нибудь под Буковелем… Уезжай хоть завтра утром отдыхать… Всем скажем: ты проходишь лечение в пансионате… Так будет лучше для всех нас.
Она повернулась к двери и ушла без прощания; дверь щелкнула тихо и глухо закрылась за ней.
Мария осталась одна посреди своей тесной кухни. Слез у нее не было – внутри все давно выгорело дотла; остался только ледяной звон пустоты внутри груди. Она смотрела на конверт с деньгами так же настороженно, как глядят на ядовитое существо: цена унижения матери; цена отсутствия на самом важном дне жизни дочери…
Целую неделю Мария никуда не выходила из дома. Позвонив сразу во все три места работы – сказала одно слово: заболела… Голос у неё был настолько тусклым и мертвым, что никто даже не задал лишних вопросов.
Она сидела в кресле неподвижно часами напролет – глядя в одну точку перед собой – словно прокручивала пленку собственной жизни снова и снова…
Вот она молодая стоит посреди морозного ветра при минус двадцати пяти – торгует колготками на рынке… Пальцы окоченели от холода – но уйти нельзя: нужно купить дочке зимние сапожки – настоящие финские – чтобы ножки были в тепле… А сама ходит в осенних ботинках с газетами вместо стелек…
Вот банкетный зал ресторана после праздника – она моет посуду за копейки… Гости ушли оставив горы еды… Оглядываясь украдкой словно воришка – прячет пару кусочков торта да экзотические фрукты себе в сумочку… Не для себя – для любимой Ярины: пусть попробует то сладкое чудо…
Вот ей сорок лет… За ней ухаживает добрый вдовец из ЖЭКа – слесарь с золотыми руками… Приносит цветы без повода; чинит кран бесплатно… Но юная Алина-подросток устраивает истерику: «Я не хочу видеть у нас чужого мужика!» И тогда Мария отказывается от последнего шанса быть счастливой женщиной ради спокойствия дочери…
«Формат…» — горько усмехнулась она сквозь внутреннюю пустоту.
«Пятно на репутации…»