— Тамара, что ты творишь? — Игорь метнул её паспорт на кровать. — В Коблево? Одна? Ты совсем сошла с ума?
Оксана стиснула зубы. Когда он начинал ругаться, это значило, что он по-настоящему рассержен.
— Не кричи на меня. — Что мне ещё делать? Жена посреди лета заявляет, что едет к коблевцам загорать!
— Люди подумают…
— Какие люди, Игорь? — повернулась к нему, держа в руках лёгкое платье.
— Твои коллеги из банка? Те, что сами жён по заграницам возят?
— Это другое. Они мужчины, у них есть деньги…
— А у меня что, денег нет? Я десять лет копила на этот отпуск!
Он замялся, ведь это была правда. Оксана ежемесячно откладывала по пять, по десять тысяч гривен. На чёрный день, как говорила.
— Зачем тебе это, Тамарочка? — голос смягчился.
— У нас есть дача, речка…
— На даче я буду полоть твои помидоры и слушать, как ты с соседом беседуешь о рыбалке.
— А потом ты уедешь в очередную командировку, а я останусь считать дни до твоего возвращения.
— Я работаю, Тамара. Ради семьи стараюсь.
— Ради какой семьи? — вырвалось у неё.
— Детей у нас нет, говорить нам не о чем… Ты приезжаешь, падаешь на диван с пивом, а я должна этому радоваться?
Игорь замолчал, наблюдая, как она собирает вещи.
— Делай, что хочешь, — наконец произнёс он.
— Только смотри… не натворяй глупостей.
Оксана замерла с купальником в руках.
— А если натворю?
Но он уже не слушал, ушёл смотреть телевизор.
***
В самолёте Оксана расслабилась и попыталась вспомнить, когда в последний раз испытывала наслаждение. Не сексуальное, а жизненное. Когда сердце билось от предвкушения, а не из-за страха опоздать на работу.
Не смогла вспомнить.
Одесса встретила её палящим солнцем и яркими красками. Отель оказался даже лучше, чем на фотографиях. Бассейн цвета морской волны, пальмы, белоснежные домики.
Оксана устроилась у воды с книгой, но читать не могла. Вокруг шумели люди, плескались дети, играла музыка. Жизнь кипела, а она сидела в стороне, как всегда.
— Вы украинка? — раздался голос.
Мужчина стоял против солнца, и лицо было неразличимо. Высокий, с широкими плечами.
— Да, — ответила она, прикрываясь книгой.
— Меня зовут Марат. Я гид, — он сел на соседний шезлонг без приглашения.
— Впервые в Коблево?
Теперь она увидела его лицо. Смуглый, с тёмными волосами и удивительно светлыми глазами.
— Первый раз, — кивнула она.
— Понятно. Вы очень грустная.
— Украинские женщины всегда приезжают грустными, озабоченными.
— Я не печальная, — соврала Оксана.
— Глаза не обманывают. У вас взгляд, как у моей бабушки, когда дедушка умер. Такие… пустые.
Его прямота поразила. Дома никто не позволял себе таких слов.
— А что вы предлагаете? — спросила она, удивляясь своей смелости.
— Завтра покажу настоящую Украину. Не туристическую, а подлинную.
— Зачем?
— Потому что жаль видеть красивую женщину, которая не умеет радоваться.
Марат приехал за ней рано утром на старенькой машине, пахнущей сигаретами и морским воздухом. Повёз не в музеи и не к достопримечательностям, а в свою деревню, в горы.
— Моя мама готовит лучший долму в Украине, — сказал он, когда они поднимались по серпантину.
— Отец — рыбак. Братья тоже рыбаки. А я… — пожал плечами.
— Я странный. Мне нравится общаться с людьми, узнавать их истории.
— И что вы узнали обо мне?
— Что вы замужем, — он указал на её кольцо.
— Что вы несчастливы. Что боитесь жить.
— Я не боюсь жить!
— Тогда почему вы здесь одна? Где ваш муж?
— Он… работает.
***
В деревне Марата встретила вся семья. Мать Марата, полная женщина с добрыми глазами, весь день угощала её домашней едой, говоря что-то по-украински.
— Она говорит, что вы очень красивая, но печальная, — переводил Марат.
— И что мой отец в молодости был таким же печальным, пока не встретил её.
— А сейчас?
— Сейчас они счастливы уже тридцать лет.
Вечером они сидели на террасе. Отец Марата играл на каком-то струнном инструменте. Звуки плыли над горами, смешиваясь с ароматом жасмина и дымом от очага.
— Прекрасно, — прошептала Оксана.
— Это баглама. Дедушка учил меня играть, но у меня не получается.
Марат посмотрел на неё.