— Ты ведь знаешь, Оксана, я тогда не планировал жениться. Всё получилось само собой.
Эта фраза больно ударила — будто пощёчина. Я сидела, ощущая, как внутри рушится что-то тяжёлое и давнее, то, что было мне особенно дорого.
Скандал вспыхнул внезапно. Слова вырывались наружу острыми осколками. В конце он просто повернулся и ушёл — ни прощания, ни обещания вернуться.
Прошла неделя. Я ехала в автобусе и даже не успела услышать визг тормозов.
Мир вокруг превратился в хаотичный набор звуков и колеблющихся теней. Я различала дыхание медсестры, шелест её халата, редкие сигналы медицинской аппаратуры. Иногда казалось, будто я наблюдаю за фильмом — только этот фильм был обо мне.
«Не позволяй им решать за тебя», — словно чужой голос звучал внутри меня.
Всё плыло перед глазами, время теряло очертания. Доносились голоса врачей:
— Шансов немного… но чудеса случаются.
И в ответ — молчание.
А по ночам, когда смена становилась тише и коридоры пустели, снова приходил Мирон. Он садился рядом с кроватью и начинал говорить вполголоса — думая, что я не слышу его слов.
— Прости меня, Оксана… Я не хотел такого конца. Просто устал…
Иногда он оставался надолго. Потом вставал и уходил куда-то звонить по телефону. Его интонация менялась:
— Да, Ирина… Пока без изменений… Нет, думаю — она не придёт в себя…
Имя эхом отозвалось внутри меня: Ирина. Та самая коллега… Когда-то я чувствовала к ней лёгкую ревность.
Теперь она стояла у моей постели рядом с ним.
Я сразу узнала её голос — уверенный тон женщины, которая знает: у неё есть власть над мужчиной.
— Мирон… может быть, это знак? Может тебе стоит всё-таки подождать…
— Ирина… — перебил он негромко. — Мы уже приняли решение. Я так больше не могу… Но бросить её вот так… это неправильно… нечеловечно… Хотя если она не очнётся — всем станет проще…
Эти слова пронзили сердце насквозь. Я находилась на грани между жизнью и смертью… а они обсуждали облегчение для себя от моего ухода…