— Нас осудят наши потомки за всё это, — произнёс, вытирая руки, Остромир. — Им будет трудно понять такую безрассудность.
— Вы считаете, что грядущие поколения будут умнее нас? — поинтересовался Назар, молодой врач с неизменной склонностью к шуткам и постоянным стремлением быть рядом с Ларисой.
— Они будут не столько умнее, сколько человечнее, Маркиян Ефремович. Станут добрее… Кстати, о будущем… В третьей палате у окна лежит один молодой человек…
— Да, я заметил его, Игорь… Кажется, ему срочно требуется хирургическое вмешательство. Но я не понимаю… — Назар взглянул на старшего коллегу и заметил, как тот сник.
— Он отказывается меня видеть. Не желает даже моего присутствия рядом.
— Он вам кто-то близкий? Дмитрий?
— Это мой сын… Прошу вас о помощи. Вы правы: операция необходима как можно скорее. Но он категорически против того, чтобы я имел к ней хоть какое-то отношение. Я виноват перед ним — и знаю это.
Он носит фамилию своей матери — моей первой супруги…
— Хотите, чтобы я поговорил с ним?
— Нет. Я хочу лишь одного: скажите ему, что вы будете проводить операцию.
— Но… я не уверен… Я…
— Если уговорите его — я сам всё сделаю. Главное — убедите… Ах! Лариса Васильевна… дитя моё… Вы так мало отдыхали. Я же просил вас поспать немного.
— Спасибо вам, Дмитрий… Я отдохнула вполне достаточно. Простите меня за то, что невольно подслушала ваш разговор… Разрешите мне поговорить с вашим сыном… Не сердитесь на меня: в нашей семье был похожий случай. Моя мама примирилась со своей матерью лишь перед её смертью и до сих пор жалеет о том времени в разлуке…
— Ну я… даже не знаю… Конечно… если вам не трудно… но боюсь — это напрасно.
— Всё равно попытаюсь.
Весь день Лариса провела у постели Игоря и в конце концов…