Хлопнула входная дверь.
— Ты дома? Людмила, это я, Оксана, — донесся с порога голос, в котором слышались одновременно тревога и надежда. — Можно войти?
Людмила медленно поднялась с места и направилась к прихожей.
— Заходи, подруга, — негромко произнесла она, и на ее лице появилась едва заметная грустная улыбка. — Я давно тебя жду.
— Прости меня… — прошептала Оксана с виноватым выражением лица и вдруг бросилась ей на шею, не в силах сдержать слезы. — Я так виновата перед тобой! Мы ведь были такими близкими…
— Почему «были»? — Людмила мягко освободилась из объятий и посмотрела ей прямо в глаза. — Ты для меня по-прежнему самая родная подруга. Единственная.
— Людочка… — всхлипнула Оксана. — Какие же мы были глупые… Я все эти годы скучала по тебе безумно. Прости меня…
— И я скучала, — тихо ответила Людмила. — Проходи в комнату, я сейчас чайник поставлю.
Оксана вошла в горницу и остановилась у порога, оглядываясь вокруг. Все оставалось таким же: простая добротная мебель, вышитые салфетки на комоде, запах сушеных трав и старого дерева.
— Здесь все точно так же, как при твоих маме и бабушке… — сказала она негромко после небольшой паузы и затем перешла к главному: — У меня к тебе просьба небольшая… Мне нужно лечь в больницу на несколько дней.
Она заметила, как лицо Людмилы побледнело, и поспешила успокоить:
— Ничего серьезного! Правда! Просто маленькая операция… На груди. Врачи говорят: обычная процедура по удалению участка ткани. Пустяковое дело. Пара дней – и я дома. Но мне Злату не с кем оставить… Мама моя совсем прикована к постели… Может быть… ты возьмешь девочку к себе? Всего на недельку!
— Конечно возьму, даже не сомневайся, — уверенно ответила Людмила. — Приводи дочку.
— Тогда я сейчас за ней сбегаю! Пусть у тебя переночует сегодня… Мне ведь завтра рано утром ехать в больницу… — заговорила Оксана быстро-быстро с облегчением в голосе: самый трудный разговор уже состоялся.
Когда она вернулась с полусонной девочкой на руках – теплой и уютно сопящей – уложила ее спать рядом в комнате. Две женщины долго стояли молча у кровати, глядя на мирное личико ребенка. Девочка была вылитый отец: те же черты лица, тот же взгляд.
Оксана тихонько потянула Людмилу за рукав:
— Скажи мне честно… Ты можешь сказать… как всё пройдет? Что будет со мной? Я понимаю – операция простая… но сердце тревожится…
Людмила обняла подругу за плечи и притянула ближе к себе; заглянув ей прямо в глаза полные страха – мягко улыбнулась:
— Не переживай зря… Всё будет хорошо. Обещаю тебе.
Она смотрела на Оксану – и впервые за всю жизнь говорила самую отчаянную ложь: лгала сознательно – чтобы подарить подруге несколько спокойных дней… последние дни надежды…
Когда хирурги вскрыли опухоль во время операции – всё стало ясно сразу: метастазы уже распространились повсюду внутри тела подобно живучей ядовитой паутине… Было слишком поздно что-либо изменить…
Людмила пришла навестить подругу в больнице. Та лежала среди белоснежных простыней маленькой хрупкой фигуркой; её глаза горели лихорадочным блеском.
— Ты знала тогда? Уже тогда знала? — прошептала она еле слышно, крепко держась за руку Людмилы. — Скажи правду… Сколько мне осталось?.. Врачи молчат… А я хочу знать! Должна знать!.. — По щекам катились горячие слёзы боли и страха. — Что будет со Златой?.. Кто вырастит мою девочку?..
— Оксаночка милая… не мучай себя такими мыслями… – голос Людмилы дрогнул от волнения; но она заставила себя говорить твердо: – За Злату можешь быть спокойна. Я воспитаю её как родную дочь… Как свою кровиночку… Обещаю тебе это всем сердцем…