И в тихой палате, наполненной запахом лекарств, две подруги, наконец-то понявшие друг друга до конца, сидели в объятиях, прощаясь и не сдерживая слез.
Прошло несколько лет. Маленькая Елена — живая и кудрявая девочка — отправилась в первый класс. С гордостью она несла на спине яркий новенький рюкзак.
Людмила устроилась на старенькой скамейке у школьного крыльца, подставив лицо мягкому осеннему солнцу. Она терпеливо ждала свою первоклассницу. Из распахнутых дверей выбежала радостная девочка — глаза ее сияли от переполнявших эмоций.
— Мамочка! Как хорошо, что ты пришла! — радостно закричала она, бросаясь к Людмиле и хватая ее за руку. — У меня столько всего тебе рассказать! Представляешь, девочка, которая сидит со мной за партой…
— Злата ее вроде зовут… — рассеянно уточнила Людмила, обхватывая маленькую ладошку своей рукой. Дальше она уже не вслушивалась в восторчевый лепет дочери: мысли унесли ее далеко. Они шагали по знакомой тропинке, а внутри Людмилы звучал тихий внутренний спор: «Правильно ли я тогда поступила, открыв Оксане правду о Викторе? Имела ли я на это право? Стоило ли мне предупреждать о будущем или же мое предназначение — молча нести этот крест и хранить тайны? Из-за моего откровения мы потеряли с ней пять лет дружбы… А вдруг эти годы могли быть наполнены светом и поддержкой? Но как бы я могла позволить ей шагнуть в пропасть с закрытыми глазами? Этот дар… он одновременно и бремя, и ответственность. И нести его мне приходится одной».
Она замерла посреди дороги и подняла взгляд к высокому небу, по которому неспешно плыли облака. И вдруг сквозь гул сомнений пробился ясный ответ — без слов, но через чувство: тепло детской ладошки в своей руке; беззаботный голос дочки; аромат спелых яблок из соседского сада. Тогда Людмила поняла: ее дар — это не цепи и не жезл власти. Это просто огонек свечи во тьме: кого-то он может ослепить, а кому-то указать путь. Главное же — научиться вовремя прикрывать пламя ладонью ради тех, кто рядом.
Она посмотрела на Елену — на сияющее личико дочери — и крепче сжала её руку. Жизнь продолжалась со всеми своими испытаниями и тихими радостями. И именно в этом простом течении бытия заключалось её главное утешение.
И тогда до неё дошло: сквозь шелест опадающей листвы и звонкий голос ребёнка пришло понимание того, что её дар вовсе не проклятие. Это тонкий инструмент души — требующий мудрости без меры. Истинная сила заключена не только в знании будущего, но в умении промолчать там, где слово способно ранить… или сказать его вовремя — когда оно может стать спасением.
Она наблюдала за тем, как ветер уносит последний засохший лепесток сирени с ветки… И улыбнулась спокойно и легко: приняв наконец свой путь таким, какой он есть; приняв дар как часть себя; приняв эту хрупкую жизнь во всей её непредсказуемости и красоте.