После того как мужчина поднялся, он произнёс:
— Ганна просила оформить одно важное заявление. Речь идёт о наследстве.
Я замерла на месте.
— О каком именно имуществе идёт речь?
Ганна глубоко вдохнула, опустилась на стул и сдержанно сказала:
— Не стоит устраивать из этого драму, Дарина. Я просто хочу, чтобы всё было честно и по совести.
После этих слов стало ясно — это будет не просто чаепитие.
Мы втроём сидели за столом: я, нотариус и Ганна. Внешне всё выглядело спокойно — чай налит по чашкам, пирог разложен по тарелкам, за окном тихо шелестела осенняя листва под дождём. Но под этой кажущейся тишиной скрывалось напряжение, будто перед надвигающейся бурей.
— Я решила составить завещание, — наконец произнесла она. — И ты должна знать причины моего решения.
Сердце болезненно сжалось в груди.
— Мама Ганна, если вы так решили — конечно… Только зачем я здесь?
— Потому что ты принадлежала к нашей семье, — ответила она сдержанно. — Или считалась её частью.
Каждая её фраза отзывалась неприятной болью — словно заноза под кожей: мелко и ощутимо.
Ганна достала из папки лист бумаги.
— Здесь указано: квартира переходит моему внуку, Богдану.
Я взглянула на нотариуса. Он утвердительно кивнул в знак согласия.
— Но Богдану всего пятнадцать лет… — прошептала я. — Что значит «переходит»?
— После моей смерти, конечно же, — спокойно пояснила она. — Но я хочу, чтобы ты понимала: тебе ничего не предназначено. Ни гривны.
Эти слова прозвучали резко и тяжело — как глухой удар металла о пол.
— Я и не рассчитывала ни на что… — едва слышно вымолвила я.
— Отлично, — холодно отозвалась она. — Тогда подпишем всё сейчас же во избежание недоразумений в будущем.
Нотариус начал объяснять юридические детали документа, но до меня почти ничего не доходило. Перед глазами стоял образ Владимира: его уставшая улыбка и живой взгляд… Он всегда повторял: