Он опустил телефон и в изумлении посмотрел на жену.
— Она… она соврала. Сидит во дворе, с соседками чай распивает.
Телефон снова зазвонил. Богдан сбросил вызов. Затем последовало ещё несколько звонков и сообщений. Мария взяла его мобильный и прочитала вслух:
— «Богдан, почему не отвечаешь? Мне плохо! Это всё она! Она настраивает тебя против меня! Я же твоя мать!»
Богдан закрыл лицо ладонями.
— Боже, она действительно всё это время манипулировала мной. А я либо не замечал, либо не хотел замечать.
— Ты её любишь, это естественно. Но любовь не должна разрушать твою жизнь.
Последующие несколько дней прошли относительно спокойно. Роксолана звонила по нескольку раз в день, но Богдан, следуя совету Марии, отвечал кратко и спокойно, стараясь не поддаваться на провокации.
Вечером в пятницу раздался звонок в дверь. Мария открыла — на пороге стояла свекровь с чемоданом в руках.
— Я пришла забрать вещи Богдана. Раз он выбрал тебя — пусть живёт с тобой. Но мои подарки я заберу!
— Мам, ну что за глупости? — Богдан вышел в прихожую.
— Не называй меня так! Ты предал меня! Выбрал эту… эту…
— Роксолана, давайте без оскорблений, — спокойно произнесла Мария.
— А что? Правда глаза колет? Ты разрушила мою семью!
— Я ничего не рушила. Мы с вашим сыном создали свою семью. Это нормально.
— Нормально?! Ты отняла у меня сына!
— Мам, никто меня ни у кого не отнимал! — Богдан стал рядом с женой. — Я тебя люблю, но у меня есть своя жизнь. И мне важно, чтобы ты это поняла и приняла.
— Принять?! Что твоя жена верёвки из тебя вьёт?
— Она этого не делает. Она любит меня — и я её тоже люблю. Мамочка… пожалуйста… давай попробуем начать всё заново — с уважением друг к другу.
Роксолана переводила взгляд с сына на Марию; в её глазах боролись гордость и желание сохранить связь с сыном.
— Хорошо… — наконец произнесла она с трудом. — Но у меня есть условия!
— Мам…
— Послушай сначала! Я буду приходить к вам только по предварительной договорённости. Не стану вмешиваться в ваши дела… Но вы тоже проявляйте ко мне уважение!
Мария переглянулась с мужем.
— Согласны, — сказала она спокойно. — Но вы тоже должны уважать наши решения и наш выбор.
Роксолана кивнула утвердительно.
— И ещё одно: забудем про Кристину навсегда!
Свекровь поморщилась, но всё же согласилась кивком головы.
— Ладно… Но вот салатовая стена в коридоре – это красиво! Подумайте над этим!
Мария рассмеялась вслух; Богдан тоже улыбнулся уголками губ.
— Мам… мы подумаем… но пока оставим бежевые стены как есть…
— Молодёжь нынче скучная пошла… — пробурчала Роксолана без злобы в голосе и направилась к лифту. Уже у дверей обернулась:
— Кстати… насчёт ремонта я не врала – он действительно закончился раньше на день… Просто хотелось побыть рядом с вами…
Двери лифта закрылись за ней плавно и тихо. Мария и Богдан остались стоять в коридоре молча, переваривая услышанное.
— Она призналась… что хотела просто побыть рядом… — медленно проговорил Богдан.
— Это уже шаг вперёд… пусть небольшой – но шаг вперёд…
Они вернулись обратно домой. На кухне по-прежнему стояла банка салатовой краски возле стены коридора.
— Может быть покрасим одну стенку? Маленькую хотя бы? — предложил Богдан полушутя.
Мария засмеялась:
— Ни за что! Но можем купить салатовые шторы – как компромиссный вариант!
Богдан обнял жену:
— Компромисс так компромисс…
За окном медленно опускалось солнце; его золотистый свет ложился мягкими бликами на бежевые стены их квартиры – их дома со своими правилами и своей жизнью. И впервые за долгое время Мария почувствовала: теперь точно всё будет хорошо.