Он был уверен, что она просто поживёт пару дней у своей матери, остынет — и вернётся, чтобы всё обсудить. Он ждал, что она позвонит. Прошёл день, затем второй и третий. Но Оксана не выходила на связь.
Наступила новая неделя. Он возвращался домой — и его больше не встречал радостный детский голос. Марко больше не выбегал ему навстречу с криком: «Папа!». В квартире царила тишина. Гнетущая, непривычная тишина.
Он набрал номер Оксаны.
– Привет. Как вы там?
– Всё нормально, – ответила она спокойно. Ни обиды, ни тепла в голосе не было. – Марко спит.
– Ты… ты собираешься возвращаться? – спросил Дмитрий и сам удивился тому, как дрогнул его голос.
– А зачем? Ты ведь сам сказал: «Не нравится – уходи». Вот я и ушла.
– Но я же не думал, что ты…
– А я подумала, – перебила его Оксана. – И решила. Так будет лучше для всех — для тебя, для меня и для Марко.
Она отключилась. Дмитрий остался сидеть на диване, уставившись в одну точку. Всё произошло по его воле — не случайно и не по недоразумению. Он сам её прогнал.
Прошло несколько месяцев. Дмитрий продолжал жить с матерью. Квартира, которую он так стремился освободить от «постоянного напряжения», действительно стала спокойной до звона в ушах.
Ганна, его мать, была постоянно чем-то недовольна. Теперь все её замечания доставались ему одному.
– Дмитрий, ну сядь нормально за стол! Сутулишься!
– Дмитрий! Опять поставил чай мимо салфетки! Я же просила!
– Дмитрий! Ты ешь целую вечность! Я уже всё убрала!
Всё то, что раньше раздражало Оксану — теперь стало частью его повседневности: бесконечные упрёки без причины, обиды на пустом месте и постоянное наставничество по любому поводу. Никто больше с ним не спорил — но это было хуже споров: только тишина да голос матери с её чужой властью над ним.
По утрам он просыпался под её команды; вечером возвращался домой — и снова слышал только её голос первым делом у порога. Он оказался в ловушке собственного выбора: хотел избавиться от Оксаны ради спокойствия — получил это спокойствие в полной мере: глухое молчание и нескончаемое недовольство рядом.
Иногда он замечал Оксану издалека — когда она гуляла с Марко в парке неподалёку от дома. Она выглядела умиротворённой… свободной от скандалов и выяснений отношений… Она просто ушла тогда так же просто, как он ей предложил уйти — забрав с собой всё то живое тепло, которое наполняло его жизнь смыслом.
Теперь он был полноправным хозяином своей квартиры… но в этом доме больше не было ни любви, ни радости — лишь пустота да чужая воля рядом каждый день. И эта новая реальность стала для него расплатой за собственные решения — ежедневной карой без срока давности.