Он был уверен: она побудет пару дней у своей матери, остынет — и вернётся. Придёт, позвонит, попросит прощения. Он ждал звонка. День сменялся другим, потом ещё один… А Оксана всё не звонила.
Наступила новая неделя. Он возвращался домой — и его больше не встречал радостный детский голос. Роман не выбегал навстречу с криком: «Богдан!» Квартира погрузилась в тишину. Давящую, непривычную.
Он набрал номер Оксаны.
– Привет. Как вы?
– Всё нормально, – ответила она спокойно. Ни обиды, ни тепла в голосе. – Роман спит.
– Ты… ты собираешься возвращаться? – спросил Богдан и сам удивился тому, как дрогнул его голос.
– А зачем? Ты ведь сам сказал: «Не нравится — уходи». Вот я и ушла.
– Но я же не думал, что ты…
– А я подумала, – перебила его Оксана. – И решила. Так будет легче всем — и тебе, и мне, и Роману.
Она отключилась первой. Богдан остался сидеть на диване, уставившись в одну точку. Всё произошло не случайно и не по недоразумению — он сам её прогнал.
Прошло несколько месяцев. Богдан остался жить с Галиной. Квартира, которую он так стремился освободить от «вечного напряжения», действительно стала спокойной. Даже слишком.
Галина теперь вымещала своё недовольство исключительно на нём.
– Богдан! Опять сутулишься за столом! – ворчала она.
– Почему ты снова поставил чайник мимо салфетки? Я же просила!
– Что ты так долго ешь? Я уже всё убрала!
Всё то, что раньше выводило из себя Оксану — теперь стало его повседневностью: бесконечные замечания без повода, обиды на пустом месте и упрёки по любому поводу. Никто ему больше не перечил… кроме её голоса в тишине квартиры — властного и чужого.
Утром он просыпался под её команды; вечером возвращался домой — и первым делом слышал её раздражённый тон. Он оказался в ловушке собственного желания: хотел покоя без Оксаны — получил гнетущую тишину с постоянным давлением Галины.
Иногда он замечал Оксану издалека: она гуляла с Романом в парке неподалёку от дома. Она выглядела умиротворённой… свободной от скандалов и выяснений отношений. Она просто ушла тогда — как он сам ей предложил — унеся с собой всё живое из его жизни.
Теперь он был полноправным хозяином своего жилища… но в нём больше не было ни любви, ни смеха ребёнка, ни тепла женщины рядом. Только пустота да чужая воля над ним висела тяжёлым грузом каждый день.
Такой стала его новая реальность — суровым напоминанием о собственном выборе…