Челюсть Алексея медленно отвисла. Людмила Петровна, казалось, перестала дышать, ее шляпка съехала вниз…
Алексей сидел, словно выжатый, с выражением на лице, будто из него ушел весь воздух. Он напоминал сдутый шарик. Людмила Петровна устремила на Ольгу стеклянный взгляд. — Это была какая-то комедия… — пробормотал Алексей, когда судья объявил заседание закрытым. — Комедия — это когда мужчина, у которого за душой только долги по кредитной карте, пытается забрать бизнес у женщины, чей брат — юрист, — тихо произнесла Ольга, поднимаясь. Она подошла к Игорю и крепко прижала его к себе.
На улице, под холодным осенним ливнем, к ним подошла Людмила Петровна. Ее лицо исказила ярость. — Ну ты и змея, Оля! Провинциальная мошенница! Все спланировала, чтобы отобрать у моего мальчика! — прошипела она. Ольга медленно развернулась к ней. В ее глазах не осталось страха, только спокойная, ледяная решимость. — Людмила Петровна, вы заблуждаетесь. Я ничего у вашего сына не отнимала. Нельзя забрать то, чего у него никогда не было. Я лишь защитила свое. И знаете что? В вашем мире «стратегов» и «инвесторов» лучше быть расчетливой «змеей», чем бездумным хомяком, который уверен, что ему всё положено по праву рождения. Передайте сыну, что ему пора искать не инвесторов, а работу. Например, курьером. Машина у него пока есть. — Она кивнула брату, и они направились к его автомобилю. — Кстати, — бросила она через плечо, — пусть вернет ключи от «Лексуса» до конца недели. У меня новый кондитер выходит на работу, ему понадобится служебная машина для доставки тортов. Могу дать вашему сыну его контакты. Возможно, есть вакансии.
Это стал последний удар. Людмила Петровна осталась стоять под дождем, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Алексей, стоявший рядом, казалось, постарел на десять лет. Его грандиозный план, блестящее будущее, лофт и презентации — всё рухнуло в одно мгновение, разбившись о холодную стену юридических документов.
В тот вечер в доме витали ароматы ванили и шоколада. Ольга и Катя готовили торт «Красный бархат». Катя, измазанная кремом, смеялась и пыталась украсть ягодку с вершины. — Мам, а папа сегодня не приедет? — спросила она. — Нет, солнышко. Папа теперь будет жить в другом месте, — спокойно ответила Ольга, поправляя локон дочери. — А мы теперь всегда будем вдвоем печь тортики? — с надеждой спросила девочка. — Всегда, мой котенок. Теперь у нас с тобой будет много времени на тортики и на всё, что мы захотим. Наша жизнь только начинается. В ее голосе не звучало печали, лишь облегчение и предвкушение свободы.
Тем временем в тесной двухкомнатной «хрущевке» на окраине города разыгрывалась другая драма. Алексей сидел на кухне, пусто глядя в тарелку с остывшими макаронами. Надежда Фитнес, узнав, что он остался без гроша, перестала отвечать на звонки. Людмила Петровна непрестанно ругала его. — Я тебе говорила, что она себе на уме! Говорила! А ты — «стратег, прогрессивные взгляды»! Достратежился! Теперь сидишь у матери на шее в свои тридцать пять! Иди хоть на завод устройся, стратег доморощенный!
— Мам, ну хватит, а? — взмолился Алексей. — Может, есть что-нибудь мясное? — В холодильнике сосиски лежат. Сам себе сваришь. Я тебе не Оля, деликатесы готовить. И не ешь много! — злобно добавила она. — Говорят, богатые наследницы не смотрят на мужчин с толстыми щеками и пустыми карманами. А других дур для тебя, похоже, больше не осталось. Алексей понуро поплелся к холодильнику. Он достал пачку самых дешевых сосисок и вдруг осознал с ужасной ясностью, что это и есть его новый десерт. Десерт, который он заслужил. Без бисквита, без крема, без сладкой жизни. Просто горький вкус реальности.