Рекламу можно отключить
С подпиской Дзен Про она исчезнет из статей, видео и новостей
На краю стола стояла коробка с приглашениями — как немой укор, напоминание о тщетных усилиях. Кремовая бумага, золотое тиснение, ленты из атласа — я подбирала этот стиль почти месяц, спорила с типографией по поводу нужного оттенка, стремясь к совершенству. А теперь смотрела на аккуратную стопку и ощущала, как внутри поднимается мутная волна тошноты.
Александр сидел напротив, спрятав лицо в ладонях. Чай в его кружке давно остыл и покрылся неприятной пленкой — он даже не заметил этого. В квартире стояла такая тишина, что слышалось гудение холодильника и редкий шум машин за окном.
Начиналось всё как в доброй сказке — с надеждой и светом. А закончилось так обыденно грязно, что хотелось смыть всё это горячей водой до скрипа кожи.
Мы с Александром были вместе три года. За это время успели изучить друг друга вдоль и поперёк: привычки, мелочи вроде того, как он ест суп или куда бросает носки. Александр был хорошим человеком — надёжным, уравновешенным; возможно, немного мягким по характеру. Но мне это даже нравилось: мой вспыльчивый нрав уравновешивался его спокойствием. Мы дополняли друг друга.
После помолвки вопрос жилья стал особенно острым. Бесконечные съёмные квартиры надоели до зубовного скрежета; жить у родителей — вариант для отчаянных романтиков. С квартирой у меня всё было просто и одновременно тяжело: полгода назад умерла бабушка и оставила мне свою двухкомнатную квартиру в старом доме — далеко от метро, но в тихом районе. Мы с родителями решили её продать. Почти пять миллионов гривен легли на счёт — ждали своего часа.
Мы мечтали о новой квартире: просторной, светлой, с панорамными окнами. Уже присмотрели вариант в строящемся жилом комплексе: кухня-гостиная, спальня и небольшая комната под будущую детскую. Не хватало совсем немного — около трёхсот тысяч гривен для полной оплаты без долгов или ипотеки.
— Екатерина, ну чего ты так переживаешь? — пытался меня успокоить Александр каждый раз, когда я снова пересчитывала смету ремонта до копейки. — Мама обещала помочь нам деньгами. У неё есть накопления — она сказала сама: это будет её подарок на свадьбу нам обоим. Добавит недостающую сумму — и сразу переедем в своё жильё.
Леся, его мать и моя будущая свекровь — женщина внушительной внешности и несгибаемого характера — всегда держалась со мной подчеркнуто холодно-вежливо. Она не позволяла себе грубости напрямую; просто смотрела так, будто я была чем-то временным вроде сезонной простуды у её драгоценного сына.
— Екатерина, ты уверена насчёт этого цвета штор? Он ведь может не сочетаться с обоями… Мне кажется это будет слишком вызывающе выглядеть.
И я уступала ей каждый раз: меняла цвет штор или переставляла мебель по её совету не потому что соглашалась с ней внутренне… а потому что не хотела конфликтов; потому что «лучше плохой мир», чем открытая война; потому что Александр всегда просил: «Екатерина… ну потерпи немного… она же от чистого сердца».
За две недели до свадьбы мы отправились к Лесе на дачу обсудить последние приготовления к торжеству и забрать обещанные деньги для окончательного расчета с застройщиком.
Стоял тот самый сентябрьский период бабьего лета: воздух был прозрачным до хруста и пах антоновскими яблоками. Александр ушёл во двор вместе со своим отцом разводить мангал; мы же с Лесей остались на веранде нарезать овощи для салатов. Она была неожиданно доброжелательна: рассказывала про урожай кабачков на грядках да жаловалась на соседей за неправильный забор.
— Екатерина… сходи-ка пожалуйста в дом… Принеси большое блюдо из буфета сверху… Шашлык ведь складывать некуда…
Я молча кивнула и направилась внутрь дома. Старенький дачный коттедж поскрипывал половицами под ногами; внутри пахло сушёной мятой вперемешку со старой пылью времени. Я нашла нужное блюдо быстро… сполоснула его холодной водой… уже собиралась вернуться обратно во двор…
И тут услышала голос Леси…