— Привет, — неуверенно произнесла Ольга. — Можем встретиться?
— Зачем?
— Я… хочу извиниться.
Тамара удивилась, но согласилась. В кафе на окраине города. Без проявления чувств.
Ольга пришла с мрачным выражением лица. Выглядела измученной, глаза были опухшими от слёз.
— Он ушёл. Сказал, что это всё — не то. Что любит тебя.
Тамара молча смотрела на неё.
— Я действительно не предполагала, что всё закончится так. Думала, если мы влюбились, то это настоящее.
— А ты думала, что он изменит тебе с другой, если полюбит её?
Ольга вздрогнула.
— Он предатель. И поступил со мной так же, как с тобой. Ты была права. Прости меня, если сможешь.
— Я не злюсь. Я… просто больше ничего не чувствую.
Ольга вытерла глаза и встала.
— Береги себя, Тамара. Ты сильная.
Когда она ушла, Тамара выдохнула. Ни облегчения, ни злорадства не возникло. Только пустота. Но и она скоро исчезнет. В мае они с Ильёй отправились на юг — впервые за долгие годы.
На пляже, под шум прибоя, Илья сказал:
— Мам, я горжусь тобой.
Она улыбнулась.
— Спасибо, сынок. Я впервые тоже горжусь собой.
Прошло два года.
Тамара Климова возглавляла отдел. У неё был уютный дом, приятные коллеги, взрослый сын и вечерние занятия йогой. По утрам она по-прежнему вставала рано, но теперь — ради себя. Заваривала кофе, включала музыку, читала книги.
Однажды она встретила Алексея на улице — его волосы поседели, плечи были сгорблены. Он взглянул на неё, хотел подойти, но она лишь кивнула и пошла дальше.
Он остался стоять. Маленький силуэт прошлого.
А она — продолжала свой путь. Глава III. Возвращение к себе
В жизни Тамары впервые воцарилась тишина не только снаружи, но и внутри.
Она перестала жить в ожидании, больше не просыпалась с тревогой, не искала одобрения в глазах мужчины. С каждым днём она осваивала простую, но столь необычную вещь — жить для себя.
В небольшой двухкомнатной квартире на окраине Обухова царила атмосфера уюта. Всё здесь было не просто «как у всех», а именно так, как ей нравилось. На стенах — картины, приобретённые на уличных выставках. На кухне — горшки с травами, с которыми она разговаривала по утрам. Гардероб — наконец-то не состоял из бежевых и серых оттенков, а пополнился зелёными, синими, винными тонами. Она заново училась выбирать одежду, еду, даже ароматы — не те, что «удобны», а те, что дарят радость.
Но главное — она заново училась отбирать людей. Весна принесла не только расцвет, но и новую веху. В отделе, где трудился Тамара, появился новый сотрудник — Павел Иванович Коваленко, приглашённый консультант. Ему было чуть за сорок; он специализировался на антикризисных стратегиях и работал всего полгода — чтобы «улучшить слабые стороны компании».
— Он наш новый кнут, — шутливо сказала коллега Светлана. — Говорит гладко, но в отчётах — настоящий дьявол.
Тамара впервые заметила его на общем собрании. Высокий, сдержанный, в очках и с тем самым внимательным взглядом, от которого казалось, что он видит больше, чем произносит.
Она не уделила ему особого внимания. Ни сил, ни настроения начинать что-то новое не было.
Но он — обратил.
— Тамара Викторовна, — подошёл он к ней во время перерыва. — Ваш квартальный анализ расходов впечатляет. Признаюсь, я перечитывал его трижды. Вы когда-нибудь работали с антикризисными активами?
Она рассмеялась.
— Нет. Последние двадцать лет я трудилась на кухне. Только недавно вернулась к профессии.
Он прищурился.
— И вы говорите об этом с такой… лёгкостью?
— А как по-другому?
— Обычно люди с подобным опытом стремятся себя преподнести. А вы — просто есть.
Этот разговор стал первым из многих. Павел оказался интересным собеседником. Умный, спокойный, с тонким чувством юмора. Они часто оставались после работы, обсуждая не только цифры, но и книги, музыку, политику.
Он никогда не спешил делать резких шагов. Но она чувствовала: он внимательно наблюдает, изучает, не торопится.
И это ей нравилось.
Однажды они возвращались с деловой встречи, когда начался проливной дождь. Они выскочили из такси и укрылись под одним зонтом.
Павел вдруг остановился:
— Можно задать глупый вопрос?
— Спрашивайте.
— Почему вы до сих пор одна?
Она вздохнула. Но не от боли — от усталости.
— Потому что я недавно перестала быть чужой женой. Мне нужно было стать своей. Сначала — для себя.
Он кивнул. Затем сказал:
— Тогда давайте просто… дружить. Пока вы не будете готовы стать чьей-то. Возможно — моей.
В его голосе не было давления. Лишь уважение и тепло.
Они поддерживали дружбу. Месяц, два, три. Он не настаивал, не приглашал на свидания. Просто был рядом: читал её отчёты, помогал с проектами, дарил книги. Иногда приносил кофе в контейнере и говорил: «Этот вкус — горький, как раз для тебя. Чтобы почувствовать, что ты жива». Потом в её жизни снова появился Алексей.
Он позвонил поздним вечером:
— Тамара… Ты можешь меня выслушать?
— Я не уверена, что хочу.
— Пожалуйста.
Они встретились в парке. Он выглядел постаревшим. Морщины, обвисшие щеки, согбенная спина. Глаза — потухшие.
— Я всё потерял, — с трудом выдавил он. — Ты была права. Ольга… Она не хотела семьи. Только внимания. Как только родился ребёнок, она исчезла. Оставила дочь на мать. Я остался ни с чем. Илья со мной не разговаривает. А ты… ты стала другой.