Я нажала кнопку воспроизведения. Вот мы уходим… проходит несколько минут… Дверь спальни медленно приоткрывается. На пороге появляется… Богдан.
Кровь отхлынула от лица. Богдан. Не Роксолана.
Мой собственный муж. Я наблюдала, как он на записи подходит к комоду, бросает взгляд на дверь, быстро берёт брошь и прячет её в карман джинсов. Затем так же бесшумно исчезает за дверью.
Всё перевернулось с ног на голову. Значит, они действуют заодно? Он помогает своей матери обворовывать наш собственный дом?
В голове роились мысли, будто разъярённые пчёлы. Это уже было не просто кражей — это стало предательством.
Я отложила телефон в сторону. Противостояние перешло на новый уровень. Камера, которую я установила с надеждой на разоблачение, обернулась личной трагедией. Нужно было менять подход.
Я решила не говорить Богдану ни слова. Сделаю вид, что ничего не заметила — брошь будто бы просто затерялась. Подожду и понаблюдаю.
Следующий визит свекрови был намечен на пятницу. Вечером в четверг я сообщила Богдану, что уезжаю за город на целый день — якобы на выездную конференцию.
— Ой, как жаль… А мама как раз собиралась зайти, — произнёс он с оттенком сожаления в голосе, но я уловила в его интонации лёгкое облегчение.
Утром в пятницу я проснулась как обычно: оделась, поцеловала мужа и вышла из дома. Но вместо того чтобы ехать в офис, припарковалась за углом нашего дома и начала наблюдение.
Около десяти утра появилась Роксолана.
Она вошла в подъезд. Я осталась ждать: сначала час… потом второй… И вот около полудня она вышла снова — с той же своей огромной сумкой через плечо.
Я завела двигатель и медленно поехала следом за ней. Автобус увёз её прямо в центр города — район с дорогими бутиками и престижными зданиями.
Она сошла и уверенно направилась к современному зданию из тёмного стекла с элегантной вывеской над входом: «Roksolana».
Оставив машину неподалёку, я осторожно подошла ближе и заглянула внутрь через широкое витринное окно — дыхание перехватило от увиденного.
Это оказался модный бутик: просторный зал залит светом; всё выглядело роскошно и со вкусом оформлено. В центре помещения Роксолана поправляла драпировку платья на манекене — словно хозяйка этого места.
И тут мой взгляд упал на манекен… На нём было моё шёлковое платье — переделанное, украшенное тонкой вышивкой до неузнаваемости.
На другом манекене висел мой кашемировый свитер — теперь это был изысканный кардиган ручной работы.
А среди аксессуаров на витрине… лежала бабушкина брошь — приколотая к шёлковому платку так изящно, будто всегда была частью этого ансамбля. Я стояла перед магазином и понимала: моя версия о чёрном рынке рассыпалась прямо у меня на глазах.
Собравшись с духом, я распахнула стеклянную дверь бутика. Роксолана обернулась ко мне:
— Оксанка? Ты?.. Как ты здесь оказалась?
— Я… просто проходила мимо… — пробормотала я растерянно. — Роксолана… Что всё это значит?