Иван на Галине женился так, без души, как говорится.
Пришёл к сестре, так, мол, и так беременная девушка, говорит от меня.
-Так у тебя было с ней чего? — спрашивает сестра.
-Ну было, пару раз.
-Твой ребёнок?
-Видимо мой.
-Ох, Ванюшка, ну что же ты у меня такой бестолковый, что делать -то будешь?
-Жениться, — плечами пожал, — негоже, чтобы дитя без отца росло, я знаю, какого это…
Родителей не стало рано, Ване десять было, сестре двадцать, сестра никуда братца не отдала, замужем была, забрали с мужем к себе, вырастили…
-Тебе ли жалится, — говорит обиженно.
-Да я не о том, Варя, вы с Петром для меня вторыми родителями стали, что ты…я просто, как подумаю, что же это я? Сам, знать, буду шаньги есть, а ребёнок слёзы сиротские глотать? Нет, не таков Иван Кулебякин.
-Молодец конечно, только шибко ты молод, не пожалеть бы потом…
-Не пожалею.
-Хоть любишь её?
Пожал плечами.
-Ну что ты, — Петро успокаивает Варвару, — тоже уже, двадцать лет парнишке, вырос…Мы и раньше с тобой его лет женились, в ладу, да согласии живём…
-Глаз у него не горит, Петя, а это плохо…
-Ну…не горит, так загорит, опосля…Не переживай.
Не зря Варвара переживала за брата.
Сноха ей не понравилась рыхлая какая-то, блёдная, вялая.
-Не подоенная какая -то, чес слово — вздыхает Варвара, — ну, что уже теперь, свадьба готова.
Гуляли свадьбу весело с размахом, с удалью Варя с Петром постарались.
Эх, ягодка моя, — думает Варя, глядя на брата, — что девка красная— глаза, как звёзды горят, чуб смоляной над бровями собольими вьётся, кожа, как у девицы, нежная, губы, что вишенки, не мог девкой уродиться. Зачем парню такая красота.
Галя же сидела бледная и блёклая, от стола глаз не поднимала.
Оно и понятно, — жалеет сноху Варвара,— она как первым Мишенькой ходила, так не то, что на гулянке сидеть лежать не могла, от всего воротило, вечно спать хотелось…
Может и правда, полюбит Иван, вроде хорошо разговаривает с ней, по-доброму.
Не полюбил.
Не обижал, но и любви не было.
До Гали той девок и не знал.
С одной так, что-то там за ручки подержались, да она ушла к другому…Переживал в соседнюю деревню с парнями поехали на танцы, раз поехали, другой.
Потом позвали к девчонке одной, мол, разведёнка, брагу делает, посидим.
Поехал.
А там Галя.
Он, и до этого девчонку эту видел, глаз с него не спускала, а тут…Выпил первый раз, замутило, на улицу вышел, а тут и она, с ковшиком воды, напоила, умыться дала.
Потом опять встретились, как -то, ещё раз.
На гулянке какой-то, вместе были…закрутилось.
Было по— взрослому пару раз, а гляди — ка всё и вышло, по — взрослому.
Мать у Гали заполошная была, выпить они любили, выпила на свадьбе, полезла на стол, плясать значит.
Отец с баянистом приглашённым подрался, играть хотел, баян забирал, потом сел в уголке и заплакал.
Ну родственничков брат доставил, думает Варя.
С тёщей и тестем так и не наладил отношения Иван, те любили выпить, они с Галей не пили, вообще.
Родился сын, восторга не было, ну, ребёнок. Васей назвали Васильком.
Сестра подарками завалила, племянник первый и единственный.
Приехал как-то с работы, а жена плачет, второй раз третий.
-Да, что случилось, скажи.
-Стыдно, — а сама в рёв.
Еле, как выпытал, оказывается, мать ходит, денег требует, мол, поили, кормили тебя корову, теперь ты нас должна содержать.
Какие деньжонки были у Гали, все перетаскала тёща.
А когда не стало денег, стала грозить, мол, Ивану скажет, что не его Васенька, что сама видела, как Галку тягали…
-Тягали, ли?
-Знаешь же, что нет.
-Сын мой?
-Твой, твой, Ванечка, как есть твой, не было никого ты, что…
-Ладно…
Взял топор и поехал, недалеко, три километра всего.
Дверь на одной петле болтается, дома перегар, холодно, собака на кровати, рядом в тряпье кто -то барахтается.
Как Галя ушла, так совсем опустились, грязью заросли.
— Зятёк, — в улыбке осклабилась тёща, — за бутылочкой сбегать? Давай, деньжишек — то…
Воткнул топор в стол, сказал, следующая башка тёщина будет ежели ещё раз порог его дома переступит, да жену его обидит, а уж на сына хоть раз в я к н е т, то всё…пиши пропало.
Закивала головой, зубами застучала, всё, как бабка отшептала с тех пор, трезвая прибежит на минуточку, чтобы зять не видел, а как выпьет, седьмой дорогой обходит.
Зажили, но…не полюбил.
Васенька растёт.
На кого похож, не понятно вроде и чёрненький, а нет, не в Иванову породу.
Но, молчит…Варя племянника любит…
Галя с возрастом раздобрела, лицо как блин, брови белые ресницы тоже, не красавица, но, характер — золото.
С сестрой Ивановой сдружилась, дома чистота, вкусно приготовлено, всё в руках горит, хозяйка хорошая. Сын чистый сам ухоженый и накормленый.
А вот не полюбил…
Тут на работе одна, чернобровая, что-то в душу запала, Вася уже большой, скоро сам заженихается, а Иван, будто в тумане…Душа к ней, так и рвётся, к чернобровой.
Деревня узнала, конечно, кто-то увидел, кто-то, услышал, где сама чернобровая похвалилась, мол, Иван уйдёт от своей квашонки ко мне, ох и заживём, ох и любить буду, детей нарожаю, своих родненьких…
Слух -то всё равно прошёл, что мать Галина тогда болтала.
Да и не похож на Ивана -то вроде, как мальчонка…
Галя узнала по чернобровую, плачет днями и ночами, но молчит, не высказывает.
Сестра узнала, прибежала, ругала, ооой…
А он одно твердит мол, люблю её и всё ты тут…
— Любишь? — разозлилась сестра,— так иди…в чём есть, в том и иди к своей любимой, а всё нажитое жене с сыном оставь…Отправляйся к своей любимой, гол как сокол, погляди…Что скажет, примет ли?
Нууу, чернобровая губёшки надула, что это, мол, в примаки придёшь? Как это всё им оставишь…Да и отворот поворот дала.
Не сразу у Ивана, любовная пелена спала с глаз…
Переживал но в руки себя взял.
Прощения попросил у Гали и сына, сказал, что больше такого не будет, никогда.
Так и было, но…Галю не полюбил, уважал, это да…а вот любви нет, не было.
Но, к Васеньке Иван хорошо относился, всё самое лучшее для сына, учил всему, что сам умел, мальчишка к отцу тянулся… вот и мотороллер тот треклятый, самому первому купил…
А он, светлый мальчишка такой всегда улыбается, Васенька -то…Со всеми здоровается, друзей полно, учителя любят…
Горбачиха, соседка — сплетница, прибежала задыхаясь…Шепчет, гворить не может…
-Там…там…Васенька ваш…на мотороллере этом…там…к р о в ь.
Как бежал Иван не помнит, Галя и не слышала, в доме была, бежал, падал, об одном просил, лишь бы жив был.
Не успел.
Лежит, Васенька улыбается…
Как во сне всё было…Вспоминать не хочется.
Галя будто сама не живая, да и Иван…Всё молчат больше так..парой слов перекинутся.
Сорок дней прошло, потом полгода…
Проводили тех, кто поминать Васеньку приходил…
Сидят.
— Заговорила Галя, впервые за полгода предложениями заговорила.
-Я пойду, Ваня.
-Куда ты?
-К родителям пойду…А ты…приведи себе молодую, детей нарожаете…
-С ума спятила, вовсе?
-Тяжко мне, Ванечка…Ещё треплют всякое, мол не смогла больше тебе детей родить, говорят, что вообще не твой Васенька…ироды…
Гооврят, будто не можешь детей иметь, а я Васеньку нагуляла и на тебя…
А ты…ты им всем докажешь, — упала на колени, в глаза смотрит, шепчет горячо, — как молодая тебе народит детушек, ты им всем, докажешь что Васенька…твой был…
— Встань, Галя…Мысли из головы выкинь, глупые всякие. Поняла? Уйдёт она, как уйдёшь, вот только за порог ступи…так я следом за Васенькой, слышала меня…
Нет, жизни мне, без вас…без тебя, Галя…Чего удумала?
Мы с тобой молодые Галя нам сорока нет, придёт время и…ещё будут у нас детушки…Да, Васеньки нет и не будет, а мы…мы с тобой ещё родителями станем, вот поверь мне.
Плачут сидя в обнимку, горе своё горькое, переживают…
Сам не понял Иван, как полюбил Галю…
Да так полюбил, что сердцу в грудине тесно, смотрит на жену, а та вроде и цвести стала, кто— то в юности, а Галя вот так… похудела сильно, скулы прорезались, стан прорисовался…
Глаз у Ивана горит, как про жену думает…
Приехала, как то в район ездила, грустная.
-Что ты, Галюшка?
-Эх, Ваня, — плачет Галя — порадовать хотела, думала задержка у меня…Анализы сдала, по моей вине больше деток у нас не будет…застудилась я как-то по молодости, помнишь, лежала пластом, Васенька маленький был.
Не послушала тогда Варвару…Не поехала в больницу…Ванечка…а может есть где у тебя дитёночек, а ? Ванюша…Я бы его любила как своего…
-Что ты, что ты милая, да я раз тогда оступился и всё…Галюшка…проживём, так проживём…друг для друга, что же теперь.
Пуще прежнего Галя загрустила.
Год прошёл или два.
Заходит зимой Иван в дом…
-Мать…есть чего у нас поесть? Смотри…Зайцев поймал каких.
А за ним…ребятишки прячутся двое, маленькие.
-Миленькие…Ванюшка, а чьи же это? Где ты их взял.
-Я, Галя, чуть не поседел, я вилы в сено воткнул, а там что-то шевелится, как я их не надел на вилы — то…Они в сене прятались…Грязные, полураздетые, голодные.
-Откуда же вы, миленькие, — покормив и отогрев детей, спрашивает Галя.
Оказывается, к бабушке пошли, сами, мать три дня дома не появляется, голодно холодно заблудились, в сено залезли… из соседней деревни, откуда Галя родом…
А бабушки -то их в живых нет…малыши ещё и не знали ничего.
Мать привёз Иван, та клялась, божилась, больше такого не повторится…
Да через неделю, как котята бездомные, опять у двери Ивана и Гали стояли, Лида с Мишею вторая -то, поменьше девочка была.
Ведь запомнили маленькие где им хорошо— то было.
После третьего раза Галя не выдержала.
-Иди, Ваня, иди… к участковому к председателю сельсовета, силы нет…не отдам я детей этой…
Давай себе заберём.
Даже не стал спорить Ваня, поехал…
Те сначала плечами пожимали, как, мол, это сделаешь? Детей должны в детский дом забрать, а потому уже, ежели никто не заберёт их…
Да Варвара, сестра -то Ванина, всех на уши подняла, вся деревня на защиту детей встала, две деревни-то…
В ЦК пообещали написать, пусть, мол, там разбираются, годное ли это дело,что в наше время…
Всем миром помогли Ване с Галей, детей оставить у себя.
Матерёшка -то их, отказную подписала и улетела в дальние края, даже не глянула на прощание на кровиночек — то…Больше о ней ни слуху, ни духу.
А, дети, родителей нашли, настоящих, семью любящую, большую, тётка, что о племяннике единственном горевала, так ребят полюбила…Даже, мать Галина с отцом, пить перестали…стали о внуках заботиться…
Знали ребятки, что Васенька был…братиком его кликали, старшим…
Хороших детей вырастили Галя с Иваном, те уже сами дедушки и бабушки, а родителей своих чтят, до глубокой старости доживут их родители.
Детей так и звали всю жизнь — деточками.
Всем рассказывают дети, какая любовь у мамы с папой была, так за ручку всю жизнь и продержались…
Не смог Иван без Гали своей…Тоже ушёл, но жизнь долгую прожили, почти по девяносто лет им было…
Правнучка их, историю эту рассказала…
Мавридика д.
