— Никита не будет есть эту отраву!
Слова Ларисы прозвучали так резко, что Мария вздрогнула всем телом. Она стояла у плиты, аккуратно помешивая в небольшой кастрюльке только что сваренное яблочное пюре. Тёплый пар поднимался лёгкими клубами, наполняя кухню сладковатым ароматом. За её спиной, в высоком детском стульчике, восьмимесячный Никита нетерпеливо хлопал ладошками по столику, предвкушая угощение.
Мария обернулась. В дверях стояла Лариса — её фигура полностью заполнила проём. В руках она держала три яркие баночки с фабричным детским питанием. На лице застыло выражение непреклонной уверенности.
— Лариса, я сама приготовила. Из хороших яблок, без сахара и добавок. Всё по правилам, — тихо проговорила Мария, ощущая внутри нарастающее напряжение.
Прошло три месяца с тех пор, как Лариса переехала к ним под предлогом помощи с ребёнком. Тогда Мария была измотана: бессонные ночи, бесконечные кормления и стирка выматывали до предела. Когда Максим предложил пригласить маму пожить с ними — она согласилась без колебаний: казалось, родная поддержка — это благо.
Как же она ошиблась.
— По правилам? — фыркнула Лариса и шагнула на кухню, решительно поставив банки на столешницу. — Начиталась книжек и возомнила себя экспертом? Я троих детей вырастила! И все здоровы! А ты со своими экспериментами испортишь малышу желудок! В магазине всё сбалансировано и проверено! А в твоих яблоках с рынка — одна химия да пестициды!
Мария так сильно сжала деревянную ложку в руке, что побелели костяшки пальцев. За эти месяцы она выслушала бесчисленное количество подобных упрёков: не так пеленает — «расхлябанно, ножки искривятся», не так купает — «вода слишком тёплая», не так укладывает спать — «приучишь к рукам». Каждое её действие подвергалось критике и немедленной корректировке со стороны свекрови.
Лариса обошла её кругом, взяла чистую ложку со стола и открыла одну из баночек с надписью «Яблоко-банан». Хлопок крышки прозвучал почти угрожающе.
— Сейчас бабушка накормит тебя настоящей едой, внучок. А то мамочка решила поиграть в повара…
Внутри Марии что-то щёлкнуло — тихо и окончательно. Она выключила плиту и отставила кастрюлю в сторону. Подойдя к свекрови вплотную, спокойно забрала у неё ложку из рук. Лариса замерла от неожиданности; губы приоткрылись в немом удивлении.
— Лариса… я сама готовлю еду для своего сына и сама его кормлю. Благодарю за участие… но ваше мнение мне больше не нужно.
Голос Марии звучал ровно и спокойно. Внутри бушевали эмоции, но внешне она оставалась невозмутимой — словно гладь воды перед бурей. Несколько секунд Лариса молча смотрела на неё; затем уголки её губ скривились в язвительной усмешке.
— Вот как? Значит теперь моя помощь тебе ни к чему? Забыла уже, как плакала по телефону? Как просила приехать?
— Я просила поддержки… а не вмешательства во всё подряд. Это разные вещи.
Мария отвернулась от неё и переложила тёплое пюре в чистую пиалу. Села рядом с сыном и начала кормить его ложечкой: Никита радостно раскрывал ротик при каждом движении руки матери; причмокивал губами; размазывал пюре по щекам… Она нежно вытирала его салфеткой; целовала макушку; улыбалась ему широко – будто бы Ларисы вовсе не было рядом.
Свекровь постояла ещё немного… потом резко хлопнула дверцей шкафа и вышла из кухни громко топая ногами. Из коридора донёсся её голос – раздражённый до предела:
— Максим! Твоя жена совсем страх потеряла! Меня из кухни выгнала! Старую женщину! После всего того добра!
Мария продолжала кормить сына – руки были твёрдыми; сердце билось ровно… Она знала: дальше будет сложнее – но теперь была готова ко всему.
Вечером Максим вернулся домой мрачнее грозовой тучи. Он прошёл в комнату тихо – там Мария укладывала Никиту спать – закрыл за собой дверь без звука… Несколько минут он просто наблюдал за тем, как жена напевает колыбельную вполголоса и нежно гладит малыша по спинке… Когда ребёнок заснул окончательно – он заговорил негромко… но жёстко:
— Что произошло днём? Мама вся в слезах… Говорит ты накричала на неё… выгнала из кухни…