Именно этот взгляд вселил в Тамару непоколебимую решимость.
—Вы знаете, сын говорит правду! Я его избила! Вызывайте скорую, ПДН или кого там положено. Я готова всё подписать!
—Женщина, вы что? Сына у вас заберут. Потом придется бегать по судам, чтобы вернуть его обратно.
—А зачем его забирают? Он сам решил, что хочет жить в детском доме. Или почему он тогда за вами побежал? Нет уж! Если он всё это затеял — пусть теперь сам выкручивается! Я с этого момента не имею никакого отношения! Звоните, кому хотите, и забирайте его, пока я ему ещё не добавила!
—Ну, смотрите, я вас предупредил! — казалось, полицейский впервые столкнулся с подобным случаем. Обычно дела о насилии в семьях касались родителей с сомнительным поведением. В таких ситуациях детей обычно забирали принудительно, при этом малыши плакали и не желали покидать кров, где им было очень плохо.
После звонка полицейского в квартиру пришли представители опеки. Строгая женщина побеседовала с Алексеем, приняла у него заявление о нанесении тяжких телесных повреждений. Затем, проявляя некоторое удивление, осмотрела квартиру, собрала сведения о родителях и, предупредив о том, куда увозят парня, покинула помещение вместе с расстроенным Алексеем.
Первые тридцать минут он вел себя как обиженный ребёнок, жалуясь на ущемление своих прав, плохое питание и принуждение к работе. Сегодня же — ещё и на избиения. Сотрудница опеки несколько раз покачала головой, понимая, что парень преувеличивает, но не стала вступать в спор.
Алексей пришёл в себя лишь тогда, когда ему сообщили о необходимости собрать вещи.
—Какие вещи? Зачем? Куда меня везут?
—В приют временного пребывания, пока решают, где ты будешь дальше жить. Ты сам сказал, что тут оставаться опасно, родители тебя бьют.
—Что брать? — парень растерянно стоял посреди комнаты, не в силах осознать произошедшее.
—Возьми пару комплектов одежды.
—Мама, а где мои вещи? Чемодан? — казалось, он впервые осознал, что поступил неправильно.
—Я не знаю. Собирайся сам! Я же над тобой издеваюсь, даже подходить не стоит! К тому же все твои вещи давно лежат на тех же местах.
С трудом собрав вещи, Алексей покинул дом. Позже Тамаре сообщили, что сына сначала отвезли в больницу для фиксации побоев, а затем — в приют.
Утром к Тамаре и её мужу пришли представители службы опеки и объяснили дальнейшие перспективы.
—На самом деле, ваш случай не первый в моей практике, но весьма редкий. Я оценил состояние квартиры, опросил соседей и понял, что парень просто решил вывести вас из себя. Мы обязаны отреагировать, поэтому временно помещаем его в приют, а вас ограничиваем в родительских правах. Не лишаем, это важно! Вам даётся полгода на снятие ограничения. Если все проверки пройдёте успешно, сын вернётся домой. В принципе, можете уже сейчас начинать собирать документы. Думаю, до суда дело не дойдёт.
—Зачем же сейчас? Вы же сказали, что у нас есть полгода? Вот через полгода и вернёмся! — твердо сказала Тамара и вышла из кабинета. Муж последовал за ней.
—Тамар, что ты? Какие полгода? Ты представляешь, что с ним могут там сделать за это время?
—Нет. Похоже, и он не осознавал, когда так себя вел! Пусть хотя бы пару недель там побудет! Посмотрит, как живут дети в действительно трудных условиях. А там посмотрим, может заберём пораньше. Но я бы ради воспитания оставила на весь срок.
Сын позвонил через несколько дней с телефона приюта. Сообщил, что у него украли все вещи, избили за болтливость и попытки спорить.
—Мама, я всё понял! Приезжай, забери меня! Я же в школе уроки пропускаю!