Творчество Максима поистине неповторимо. В своих произведениях он раскрывает внутренний мир тех, кто воспринимает реальность иначе — через звуки, прикосновения, интонации.
О свете, который ощущается кожей. О воспоминаниях, способных заменить зрение.
Сейчас у него собственная студия в просторном доме — с компьютером, озвучивающим всё происходящее на экране. С программами распознавания речи, которые фиксируют каждое его слово.
Современные технологии кардинально изменили жизнь таких людей, как он. Но Максим считает, что главное изменение произошло не благодаря технике.
— Люди начали слышать друг друга, — объясняет он журналистам, пришедшим взять интервью. — Они научились слушать тех, кто отличается от них.
Богдан включает старенький радиоприёмник — мы бережно храним его как реликвию.
— Опять будут рассказывать про нашего Максима, — говорит он с гордостью.
Максим морщится:
— Папа, выключи… Мне неловко это слушать.
— А мне нравится! — упрямо возражает Богдан. — Помнишь, Александра, как он впервые сказал «мама»?
Я улыбаюсь в ответ:
— Как забыть… Я тогда разрыдалась навзрыд.
Из радиоприёмника звучит рассказ о новом романе Максима Воронцова — событии в литературной жизни страны. О его небольшом благотворительном фонде для детей с нарушением зрения.
О том, как изменилось восприятие общества к тем, кто видит иначе.
Раздаётся стук в дверь — привезли новое устройство для студии Максима. Он идёт открывать: уверенно шагает по дому и не задевает ни одной стены. Здесь всё устроено так, чтобы ему было удобно и безопасно. Возвращается сияющий:
— Представляете? Меня пригласили стать представителем фонда «Люди Света»!
— Поедешь? — спрашивает Богдан с интересом.
— Пока не решил… — Максим устраивается между нами. — Только если вы будете рядом. Без вас я никуда не пойду.
Мы втроём сидим на террасе и прислушиваемся к весенним звукам. Я смотрю на своего сына: высокий мужчина с благородной проседью у висков и спокойным выражением лица.
На мужа — постаревшего телом, но такого же надёжного душой. И думаю о той ночи под дождём…
Я всегда считала: мы подарили жизнь нашему сыну. Но со временем поняла: именно он подарил её нам заново. Наполнил смыслом и светом невидимым глазу, но ощутимым сердцем каждый день. Он научил нас замечать то малое и важное, что другие проходят мимо. Слушать сердцем…
Если бы снова настал тот октябрьский вечер… я бы снова выбежала босиком на крыльцо под дождь и вновь сказала бы: да! Да этой судьбе! Да этому ребёнку! Да жизни такой глубокой и яркой!
— Мамочка… о чём задумалась? — Максим касается моей руки мягко и бережно.
— О том… что ты стал самым прекрасным даром нашей жизни,— отвечаю я просто и искренне.
Он качает головой с лёгкой улыбкой той самой особенной улыбкой из моего прошлого:
— Нет… Самое лучшее случилось не со мной одним… Самое лучшее случилось с нами всеми вместе…
— Сыночек! А вот твоя жена с дочкой идут! Пойдём встречать их!
А теперь хотите узнать взгляд самого Максима на всё произошедшее? Давайте перенесёмся в его мир…
Мой внутренний мир всегда был особенным… Не «тёмным», как думают многие… Просто другим: наполненным звуками природы и голосами людей; ароматами цветов; прикосновениями ветра…
Самые ранние воспоминания связаны с теплом маминых ладоней… Её голос был звонким и лёгким – словно весенний ручеёк… Шершавые пальцы отца пахли древесиной и смолой…
Я не помню момента осознания того факта, что я не вижу – потому что никогда не видел иначе… Мне было около пяти лет, когда я впервые задал вопрос об этом…
— Мама… почему я вижу не так как все?
Она замерла… Я уловил дрожь её дыхания… Потом она взяла мои ладони в свои и приложила к своему лицу:
— Ты видишь по-другому… Руками… Ушами… Сердцем… Глаза – это только один из способов видеть мир… У тебя есть другие…
В тот день мама повела меня в сад – дала потрогать каждое дерево и кустик…
«Запоминай их голоса», – говорила она мне тогда тихо.– «Берёза шелестит иначе чем осина… А яблоня пахнет совсем по-другому чем вишня».
Для меня окружающий мир стал симфонией звуков: скрип половиц под ногами говорил мне о моем местоположении; звон посуды означал мамину готовку; шелест страниц – вечернее чтение перед сном…
Когда мне исполнилось шесть лет – соседский мальчик Данило спросил:
— А ты как видишь во сне?
Я долго думал над ответом…
— В моих снах я летаю над деревьями… Касаюсь их верхушек руками… Слышу шорох каждого листочка…
Он нахмурился:
— А какого они цвета?
Я задумался ещё сильнее…
— Цвета звучат…, – сказал я наконец-то.– Жёлтый похож на звон колокольчика… Красный гудит как труба…
Данило замолчал ненадолго… Потом схватил меня за руку:
— Пошли! Я тебе кое-что покажу!
Он отвёл меня к реке… Зачерпнул воду ладонями – дал потрогать её пальцами…
— Вот такой голубой цвет…, – сказал он.– Как холодная вода…
Так началась наша дружба… И моё знакомство с цветами через ощущения: звук; температуру; текстуру…
Когда пришло время учиться – мама создала для меня целую вселенную из выпуклых букв Брайля… Я часами водил пальцами по шероховатым дощечкам – запоминая формы символов…
Алфавит я освоил всего за неделю… Чтение открыло передо мной необъятный новый мир…
Мама удивлялась:
— Как ты так быстро всё запоминаешь?
Я пытался объяснить ей словами то чувство внутри себя…
Для меня каждая буква имела свой характер; свой тембр голоса; свою мелодию… А слова складывались в музыкальные фразы – которые невозможно было забыть никогда…