Оксану уже трясло, слёзы текли по щекам, пока она пыталась уговорить сына успокоиться. Почти до рассвета глаз не сомкнули. Причину ссоры уже и не разобрать — да и сами бы не вспомнили. Оксана с Тарасом заперлись в своей комнате: она сидела на кровати в халате, светлые волосы спадали на лицо, скрывая слёзы.
— Я больше так не могу, — прошептала она, — ты сам весь измотался. Кто бы мог подумать, что всё обернётся вот так.
— Оксана, они поймут…
— Ничего они не поймут! — перебила она. — И покоя нам не будет. Мой Михайло был против ещё до того, как мы сошлись… и твой Роман тоже был против… Тарас… нам надо разъехаться…
— Оксана… но это же… это невозможно… я люблю тебя…
— И я тебя люблю… но так дальше нельзя.
Через три дня они уехали. Собрались быстро: Оксана торопилась, а Тарас, смирившись с решением, помогал ей молча. Детям ничего объяснять не стали — всё происходило в тишине. Роман бросил на Михайла взгляд с явным торжеством: «Выжил я тебя» — будто говорил он без слов.
Михайло ответил насмешливым взглядом и ушёл домой без сожаления. С тех пор прошло пять лет.
Теперь уже всё равно — ножка или крылышко достанется за ужином, сколько пельменей в тарелке – сын вырос. С утра Оксана ходит сама не своя: сердце щемит от предстоящей разлуки – Михайло уходит служить в армию.
А потом на вокзале – проводы такие торжественные и шумные, все улыбаются и машут руками… А ей хочется плакать. Она расцеловала своего единственного сына и наказала писать письма почаще. Он пообещал… но нет – слёз он себе не позволит: упрямый ведь.
Так бывает – ребята из одного города могут попасть в одну часть; тогда друг друга называют «земеля» – то есть земляк.
Вот так Роман Панкратов и Михайло оказались сослуживцами в одной части. Узнали друг друга сразу же – но ни слова друг другу не сказали: видно помнили своё «дружное» прошлое. Потом пути их разошлись – учились-то в разных школах. Может быть когда-то пересекались на городских соревнованиях по спорту – да только память этого не сохранила.
— Здорово, салаги! Учить вас пришли! — такими словами «деды» встречают новобранцев и сразу требуют подчинения.
Большинство уступает сразу… но Романа с Михайлом было трудно согнуть – оба упёртые до невозможности. Не договариваясь между собой, поднялись навстречу угрозе: кулаки выставили вперёд – готовы были драться до конца. Такой переполох устроили, что старослужащим пришлось отступить.
Но те затаили обиду: запомнили строптивых новичков.
— Мы ещё вам покажем…
И действительно дождались момента: вечером прижали именно этих двоих к стенке — четверо против них двоих.
— Беги через ту дверь! Она открыта! — крикнул Роман, понимая: вдвоём им их не одолеть; пусть хоть одному повезёт выбраться…
— Вместе держимся, Роман! — ответил Михайло и тоже приготовился к драке.
На шум сбежался дневальный; вскоре подошли офицеры… Эти двое – Роман Панкратов и Михайло – так никому себя и не дали в обиду. После этого старшие начали уважать их за стойкость… А сами ребята стали держаться друг друга крепче прежнего.
Всю учебку прошли бок о бок; на учениях рядом; марш-бросок плечом к плечу проходили. Если один получал два внеочередных наряда за проступок – второй специально нарушал порядок ради того же наказания: вместе веселее переносить трудности.
Потом сделали фото на память — каждому отдельно… а потом попросили сфотографировать их вдвоём.
Сидят теперь рядом с этим снимком… думают о будущем.
Помнят ведь хорошо: как родители тогда разошлись… как им самим жить мешали…