— Ребёнок! — презрительно фыркнула Нина Ивановна. — Семь лет в браке, а детей всё нет. Может, и вовсе не будет. А Оля ещё молода, у неё всё впереди. Ей жильё нужнее.
Тамара ощутила, как её щеки пылали от смущения и гнева. Тема детей была для неё и Игоря очень болезненной — несколько лет назад врачи выявили у неё проблемы, делающие зачатие маловероятным. Они проходили лечение, но пока безуспешно. И теперь свекровь использовала это против них.
— Мама, как ты можешь так говорить? — голос Игоря задрожал. — Ты же понимаешь, что у нас…
— Понимаю, понимаю. И что с того? Я должна из-за ваших проблем лишать наследства свою дочь? Оля здорова, она мне внуков подарит. А от вас толку никакого.
Эти слова ударили, словно камни, по тишине комнаты. Тамара поняла, что больше не в силах оставаться здесь. Не произнеся ни слова, она вышла и заперлась в ванной.
Сидя на краю ванны, она наконец позволила слезам течь свободно. Не столько из-за квартиры — хотя и это причиняло боль — сколько из-за той жестокости, с которой свекровь использовала самые сокровенные и болезненные их проблемы, чтобы обрушить их на них.
За дверью доносились приглушённые голоса — Игорь что-то пытался объяснить матери, но Тамара не могла разобрать слов. Через некоторое время всё стихло.
Когда она вышла из ванной, Игорь сидел на кровати, угрюмо смотря в пол. Увидев жену, он поднял голову, и в его глазах Тамара заметила растерянность и стыд.
— Оля, прости. Ей не следовало так говорить.
— Но она так и сказала. И ты молчал.
— Я не знал, что ответить. Она моя мать…
— А я твоя жена! — вырвалось у Тамары. — Семь лет я твоя жена! Но для тебя это, похоже, менее важно, чем то, что она твоя мать!
Игорь вскочил с кровати:
— Оля, это несправедливо! Я на твоей стороне! Просто… просто мне нужно время, чтобы всё обдумать, разобраться, как лучше поступить.
— Что тут обдумывать, Игорь? — Тамара смотрела на него с усталостью, накопившейся за годы борьбы за своё место в семье. — Твоя мать открыто показала, что я для неё никто. Что все эти годы её заботы и внимания — ничто по сравнению с тем, что я не её кровь. И ты хочешь это обдумать?
— А что ты хочешь, чтобы я сделал? — в голосе Игоря прозвучало отчаяние. — Устроил скандал? Выгнал собственную мать из дома? Заставил её изменить завещание?
— Я хочу, чтобы ты наконец выбрал, Игорь. Выбрал между мной и ею. Потому что дальше так жить невозможно. Я устала каждый день доказывать своё право на место в этой семье. Мне надоело быть человеком второго сорта в собственном доме.
Игорь молчал, и в этом молчании таился ответ. Он не мог выбрать. Или не желал этого. Для него было проще плыть по течению, надеясь, что всё как-нибудь само решится.
— Хорошо, — тихо произнесла Тамара. — Тогда я выберу сама.
На следующий день, пока Игорь был на работе, а свекровь в поликлинике, Тамара собрала свои вещи. Немного — только самое необходимое. Она не хотела устраивать скандал, просто желала уйти с достоинством.
Коротко написанная записка мужу гласила: «Игорь, я ухожу. Не могу больше жить там, где меня не ценят и не уважают. Если захочешь поговорить — позвони. Оля.»
Вечером Игорь нашёл её на квартире подруги. Он выглядел растерянным и испуганным:
— Оля, вернись домой. Мы всё обсудим, решим.
— Что именно мы решим, Игорь? — устало спросила она. — Ты поговорил с матерью? Она согласилась изменить завещание?
Он молчал, и этого молчания оказалось достаточно.
— Я и думала. Знаешь, Игорь, я поняла одну вещь. Проблема не в квартире. Проблема в том, что твоя мать семь лет унижала меня, а ты это терпел. Она семь лет давала понять, что я здесь лишняя, а ты делал вид, что не замечаешь. И теперь, когда она окончательно показала своё отношение, ты опять становишься на её сторону.
— Я не выбираю её сторону! Я просто не знаю, что делать!
— Вот именно. Ты не знаешь. А я знаю. Я не собираюсь больше жить в доме, где меня терпят из жалости.
Игорь ушёл, но через два дня вернулся. На этот раз он выглядел решительно:
— Оля, я поговорил с мамой. Серьёзно поговорил. Сказал, что если она не изменит своё решение, я уйду из дома.