Она поднялась и направилась в детскую. Марк спал, крепко сжимая в ладони плюшевого зайца, подаренного Романом. Екатерина поправила на сыне одеяло и присела рядом, нежно коснувшись его спины рукой. Она будет ждать. Не как Пенелопа, занятая бесконечным ткачеством, а как солдат на боевом посту. Пусть окружающие считают её наивной или даже потерявшей рассудок — в её мире Дмитрий продолжал жить. И пока это ощущение было с ней, её сердце принадлежало только ему.
Это был обыкновенный вечерний маршрут. Екатерина забирала Марка из детского сада — мальчик тянул её за руку и с воодушевлением делился впечатлениями от кукольного спектакля, который они сегодня посмотрели. Солнце слепило глаза, и всё вокруг казалось удивительно привычным — таким, каким не было уже больше года.
Именно тогда её взгляд случайно упал на противоположную сторону улицы — и время словно застыло. Оно сжалось до одной-единственной точки: знакомый силуэт, походка, линия плеч… Дмитрий.
Он был живой. И выглядел не просто хорошо — он излучал уверенность и благополучие. На нём был дорогой кашемировый джемпер и безупречно сидящие брюки. Он шёл рядом с женщиной редкой красоты — ухоженной, элегантной до демонстративности: пальто по фигуре, миниатюрная брендовая сумочка, идеальная укладка волос. Перед собой она везла розовую коляску — роскошную модель на тонких колёсах.
Кровь отхлынула от лица Екатерины; в висках застучало так громко, что она едва слышала окружающее. Она даже не заметила сразу, что слишком сильно сжала руку сына.
— Мама… тебе больно?
В этот момент Дмитрий поднял глаза. Его взгляд скользнул по ней и Марку — короткий миг растерянности промелькнул в его лице. Он резко отвернулся к спутнице, заговорил с ней оживлённо и натянуто улыбнулся; лёгким жестом указал ей на витрину дорогого магазина чуть в стороне.
Он их не узнал? Или сделал вид?
Екатерина машинально прижала сына к себе крепче; она не могла отвести глаз от происходящего через дорогу. Вся её жизнь за последний год — ожидание, верность памяти мужа, отчаянная надежда — рассыпалась в прах под колёсами розовой коляски и под тяжестью его холодного взгляда.
Они свернули за угол дома и исчезли из виду. Екатерина осталась стоять неподвижно: словно парализованная осознанием истины. Все вокруг были правы с самого начала: он начал новую жизнь… С новой женщиной… С новым ребёнком… Он не был пленником обстоятельств или жертвой несчастья — он просто выбрал другой путь: комфортный мир без них двоих. Пока она боролась со страхами и сомнениями, отвергала чужую поддержку ради памяти о нём – он обустраивал другую детскую комнату и покупал розовую коляску для чужого младенца.
— А хочешь заехать сейчас к Роману на работу? – спросила она у сына тихим голосом.
Марк оживился:
— Да! Давай! Может быть он даст мне посмотреть пистолет! Ты знаешь? Его надо носить в специальной штуке – кобуре! Когда я вырасту – тоже стану полицейским! Как дядя Роман!
Екатерина улыбнулась сквозь дрожь губ и обняла мальчика крепче:
— Конечно станешь… Обязательно станешь…
Её трясло мелкой дрожью; голос предательски вибрировал от напряжения… Но мысль о скорой встрече с Романом согревала душу неожиданным теплом…