В прохладном помещении для УЗИ витал запах антисептика и застоявшегося воздуха. Женщина в белом халате аккуратно водила датчиком по обнажённому, уже заметно округлившемуся животу Екатерины. На мониторе медленно проплывали неясные силуэты.
— Так, — произнесла врач спокойно и деловито. — Вот головка. Сейчас измерим её параметры. — Несколько щелчков мыши. — Отлично, всё соответствует норме. Вот животик… ручка, вторая ручка…
Неожиданно она умолкла. На мгновение застыла, затем приблизилась к экрану, вновь провела датчиком по тому же месту, надавив чуть сильнее.
Екатерина задержала дыхание и инстинктивно сжала край кушетки пальцами. Её взгляд метнулся к Данило, стоявшему у изголовья кровати. Он не смотрел на экран — его глаза были устремлены в одну точку на стене, а рука на её плече стала холодной и неподвижной.
— Ножки… вот пяточка! — снова заговорила врач с натянутой бодростью в голосе.
Екатерина нервно выдохнула и попыталась разглядеть хоть что-то среди серых пятен на экране. Данило так и не перевёл взгляд на монитор.
— Вытирайтесь и подождите за дверью, — сказала врач, протягивая салфетку Екатерине. — А вы останьтесь ненадолго, — обратилась она к Данило, когда тот собирался выйти следом.
Через несколько минут он вышел в коридор. Его лицо приобрело землистый оттенок, а глаза метались по стенам, избегая встречи с её взглядом.
— Даня? Что случилось? — Екатерина поднялась с кресла; ноги предательски дрожали.
— Что? Да ничего особенного… Всё хорошо.
— Что именно она сказала? — холодок пробежал у неё по спине.
Он замялся и начал теребить шов на рукаве куртки.
— Ну… чтобы ты себя берегла. И я тоже должен быть осторожен… Не поднимать тяжёлого тебе нельзя, не волноваться… чтобы ничего плохого не произошло… Сказала ещё… лучше спать отдельно какое-то время… избегать близости…
— Отдельно?! — Екатерина усмехнулась сквозь напряжение, но смех тут же оборвался комом в горле. — У нас ведь одна кровать!
— Ну вместе… просто осторожнее надо быть… — он взял её под локоть; прикосновение было отстранённым и механическим. — Пойдём домой… Ты ведь голодная наверняка?
Дома Данило хранил молчание. Он без слов развернул купленное по пути мороженое и вложил вафельный стаканчик ей в ладонь. Холод резко обжёг кожу.
— Мне сказали: главное – чтобы ты не волновалась, — бросил он резко до того как она успела что-либо спросить и ушёл в другую комнату, прикрыв за собой дверь.
Екатерина осталась стоять у кухонного стола с тающим мороженым в руке. Сладость казалась безвкусной жижей во рту. Она уже понимала: что-то пошло не так… Но ей было страшно задать вопрос вслух ещё раз.
Роды прошли легко и быстро – почти стремительно для первого раза. Когда акушерка положила ей на грудь тёплый влажный комочек жизни – слёзы облегчения хлынули сами собой из глаз Екатерины. И только спустя мгновение сквозь пелену счастья она заметила: левая ручка малыша была заметно меньше правой – крошечные пальчики сжимались в кулачок, но вся кисть казалась хрупкой и почти игрушечной.
И тогда всё стало ясно: молчание мужа после УЗИ; его отстранённость; холодность прикосновений… По щекам снова покатились слёзы – теперь от пронзительной жалости к сыну и горечи осознания того самого момента отчуждения Данило – когда он узнал правду раньше неё… но так ничего ей тогда и не сказал…
На выписке из роддома спустя две недели Екатерина рассматривала фотографии – улыбались все: медсёстры, друзья семьи… кроме двоих: Данило и её матери Ларисы. Причём взгляд матери был направлен прямо на младенца – ледяной прищур источал такое презрение, что Екатерине стало тревожно до мурашек…
Полтора года пролетели как один долгий день молчания: Данило стал тенью самого себя – приходил глубокой ночью с запахом чужих духов вперемешку со спиртным; отвечал коротко или вовсе уходил от разговоров так искусно, что желание спрашивать исчезало само собой… Екатерина списывала всё на усталость от работы – боясь признаться себе в очевидном крахе семейной жизни…
Однажды во дворе во время прогулки с сыном она столкнулась лицом к лицу со старым другом мужа – Станиславом:
— О! Катюша! Привет! Сто лет тебя не видел! Как вы там? Растёте?
— Растём! — ответила она бодро и резко толкнула коляску чуть дальше от лужи рядом с лавкой.— Вон сопит себе тихонько… Стоит выйти во двор – сразу засыпает!
— Класс! Уже богатырь какой вырос! Сколько ему сейчас?
— Годик да семь месяцев уже!
— Ого! Наверное бегает вовсю?
— Конечно бегает! И даже болтает понемногу… «мама» говорит чётко уже…
— Круто-круто!.. — Станислав замялся вдруг; переминался с ноги на ногу неловко.— А вы с Даней как? Всё нормально?
Вопрос прозвучал буднично… но интонация насторожила Екатерину сразу же…