– Ненаглядный мой, бедненький ты мой сиротка, – приговаривала Любовь, ласково проводя ладонью по голове Богдана. – Остались мы с тобой одни на всём свете…
По её лицу медленно скатывались слёзы, словно стеклянные бусины. Время от времени она промакивала их уголком платка. Они только что вернулись с кладбища: Любовь похоронила в одной могиле и дочь, и зятя.
Мальчик не понимал, почему плачет бабушка, почему мама с папой лежали в ящиках и почему их засыпали землёй.
– Бабушка, а мама скоро вернётся? А папа? – он теребил край её юбки.
– Нет, Богданчик, они уже не придут… Оттуда никто не возвращается… – стараясь говорить ровно и спокойно, она сдерживала всхлипы. – Ох, тяжко как… Теперь мы вдвоём будем жить, родной мой.
– Маму хочу… маму надо… – сквозь слёзы тянул Богдан.
– Мы справимся, малыш… справимся… – прошептала Любовь и крепко прижала внука к себе. Сердце разрывалось от горя, но нужно было держаться ради ребёнка.
Её дочь Юлия была поздним ребёнком. С Иваном они уже не надеялись на прибавление в семье: после рождения двух сыновей-погодков прошло больше десяти лет без всяких признаков беременности. Никита и Денис уже были подростками, когда в тяжёлый 1934 год появилась на свет Юлия. Девочка росла спокойной — много спала и почти не плакала. Времена были трудные: еды не хватало, родители работали с утра до ночи. Заботу о малышке взяли на себя братья — они успевали и по хозяйству управляться, и за сестрёнкой присматривать. В деревне дети рано взрослеют — так уж повелось.
Только жизнь немного наладилась после долгих лишений — как началась Великая Отечественная война. Любовь проводила на фронт мужа и обоих сыновей — все трое погибли в самом начале боёв. Осталась одна Юлия… И вот теперь земля приняла и её… Материнское горе было безмерным.
Подруги
Юлия дружила с соседской девочкой Кристиной. Они были полными противоположностями: Кристина бойкая да решительная, а Юлия — тихая да застенчивая. Мать Кристины работала в сельпо и наряжала дочку как куколку; мать Юлии трудилась в колхозе за трудодни — особо не разбежишься на такие заработки. Поэтому Юлия носила то, что удавалось достать или перешить из старого — но никогда не жаловалась и подруге не завидовала.
Она всегда оставалась немного в тени Кристины — та чувствовала себя уверенно рядом со всеми людьми вокруг неё; Юлия тоже попадала под это влияние.
В учёбе у Юлии всё шло отлично; Кристина же особо стараться не любила — просто переписывала у подруги домашние задания. Хотя голова у неё варила неплохо — просто лень мешала усердию.
После школы обе поступили в педагогическое училище в городе. По выходным Кристина наряжалась во всё лучшее да бегала танцевать в клуб; а Юлия сидела над учебниками: ей было ни к чему это веселье да ещё идти было бы просто не в чем… Мать растила её одна; денег катастрофически не хватало даже на самое необходимое.
С собой у неё было всего несколько платьев ручной работы от матери да кофта вязана́я вместе с домашним халатиком — вот с этим нехитрым гардеробом она приехала учиться…
Даже зимой домой ездила далеко не всегда: дорога стоила денег… А просить у матери она стеснялась — знала ведь хорошо: лишних средств нет совсем… Зато Кристина притащила целый чемодан обновок да ещё хвасталась ими направо-налево…