Мальчик рос добрым и покладистым, никогда не просил у Любови лишнего и не выдвигал требований. С самого раннего возраста он понимал, что в доме туго с деньгами. Пенсия у бабушки была совсем небольшая, но Любовь изо всех сил старалась, чтобы он выглядел в школе не хуже других. К счастью, тогда все дети носили одинаковую форму, и стоила она недорого.
Только бабушка иногда вздыхала:
– Быстро ты растёшь, родной мой, опять штанины коротки стали.
А он натягивал брюки пониже — те едва доходили до щиколоток — и тянул рукава формы:
– Да нормальные они! Не короткие вовсе. Не грусти, бабушка. Вот подрасту, начну работать — куплю тебе много пряников и новое платье.
После школы он аккуратно снимал форму и вешал её на спинку стула. Надевал старенькие сатиновые шаровары — такие же короткие — и бежал во двор к ребятам. Учился он на среднем уровне, но одноклассники относились к нему тепло: ценили за честность и открытость.
В селе многие сочувствовали им с бабушкой, но находились и те, кто злословил. Особенно злобствовала соседка Людмила — мать Кристины.
— Нищеброд! – шипела она сквозь зубы при встрече, сверкая злыми глазами. – Чего глазеешь, гадёныш!
Когда Богдан впервые услышал это от неё, прибежал домой весь в слезах. А Любовь гладила его сухонькой ладонью по светлой головке и тихо говорила:
– Ах ты мой бедненький сиротка… Ты только по совести живи, милый мой. По совести! А на людей не держи зла. Злоба душу разъедает да губит.
– А как это – разъедает? – поднял он заплаканные зелёные глаза.
– Сейчас покажу… – она подняла с земли упавшее яблоко и разрезала его ножом: – Снаружи вроде бы красивое, а внутри червяк всё съел — вот оно потому и упало. Так же зависть да злость точат душу изнутри. Она мается-мается во тьме… а потом погибает совсем. Понимаешь?
– Страаашно… – прошептал он дрожащим голосом и прижал ладошки к груди.
– Люди бывают разные… Одного жизнь обожжёт — а он только крепче станет; другого заденет чуть-чуть — так тот ожесточится на весь свет да во тьме живёт потом… А ты береги свою душу, Богданчик!
Он старался избегать встреч со злобной соседкой Людмилой, но дома стояли рядом — избежать её было трудно. Тогда Богдан пробирался мимо неё украдкой и старался не слышать её слов: закрывал уши руками.
Однажды Любовь столкнулась с Людмилой возле магазина и преградила ей путь:
— За что ты мальца обижаешь-то? Совесть имей! Он ведь сирота… сердце чистое!
— А сколько слёз моя Кристина из-за твоей Юлии пролила?! Они ведь с детства подругами были — вода не разольёт! Вместе учились… А твоя дрянь жениха у неё увела! Кристина тогда школу бросила… чуть жизни своей не лишилась! Убирайся с дороги! Ненавижу вас всех! Всю вашу паршивую родню ненавижу! Голодранцы вы проклятые! – выкрикнула она зло, оттолкнула старушку плечом и побежала прочь вслепую по дороге прочь от магазина.
Вскоре Людмила приобрела ещё один дом на другом конце деревни — больше не могла терпеть постоянное соседство с теми, кого так люто ненавидела.