Шахерезада Москвы нулевых Гульнара Каримова встретила сорокапятилетие в тюрьме. По кривой светской дорожке, которая довела до нее узбекскую принцессу, еще раз прошелся Григорий Туманов.
Шахерезада Москвы нулевых Гульнара Каримова встретила сорокапятилетие в тюрьме. По кривой светской дорожке, которая довела до нее узбекскую принцессу, еще раз прошелся Григорий Туманов.
Узбекский писатель и оппозиционер Сафар Бекжон, живущий в Женеве, нет-нет да и наведывается в коммуну Колоньи по адресу chemin de la Prévôté, 7. От центра Женевы пешком — час пятнадцать по набережной с живописным видом на озеро. Иногда писатель забредает сюда просто так, иногда — вместе с заезжими журналистами: такие уж они назойливые, все время просят отвести их по заветному адресу.
Еще пара минут по тишайшему проезду Комендатуры, где за зелеными изгородями и высокими воротами виднеются крыши местных вилл, и вот она, нужная. Две тысячи четыреста семьдесят три квадратных метра, два дома, три подсобных помещения. «Лифт едет до третьего этажа, на четвертый доступ закрыт, но там и лежат самые ценные картины, которые являются достоянием узбекского народа», — говорит Бекжон. Вилла пуста. Если знать контекст, ее виды — как фотографии Прокудина-Горского, снимки давно утраченной цивилизации. Стены — свидетели времени, когда все было лучше, когда все блестело и искрилось.
По документам, которые в 2013 году публиковали журналисты оппозиционного режиму Ислама Каримова издания «Фергана», вилла принадлежит женщине по имени Goulnara Karimova 1972 года рождения. Под тем же именем в том же году родилась старшая дочь президента Узбекистана. Она же в прошлом — певица Googoosha, она же подруга всей светской Москвы, она же поэтесса и женщина, которую всегда был рад видеть лучший друг девушек в бриллиантах Фаваз Груози. Она же в настоящем — как стало известно в июле этого года от Генпрокуратуры Узбекистана — осужденная за вымогательства и хищения, подделку документов, завладение чужим имуществом, отмывание денег и нарушения таможенного законодательства. Неизменным остался только главный навык светской Москвы — моментально забывать тех, кого она раньше превозносила.
Банален тезис о взаимосвязи между зарождением небесных тел с чьими-то потребностями. Но он лучше всего подходит к ситуации, при которой на светском небосклоне жирных московских нулевых возник протуберанец по имени Гульнара Каримова. Это было время показного потребления, неприкрытой сексуальности и людей, чей род занятий одновременно очерчен внушительным (и эклектичным) списком и при этом все равно не поддается определению. Когда на светских тусовках появилась талантливый дипломат, выпускница Технологического института моды Государственного университета Нью-Йорка, бакалавр в области телекоммуникаций Ташкентского университета информационных технологий, певица, политолог и поэт, знать о ней достаточно было только одно: она дочь президента Узбекистана. Это, пожалуй, было определяющим фактором для всех, кто слетался на свет Гульнары Каримовой. А свет этот, как подтверждает столичный предприниматель, прежде входивший в ближний круг узбекской принцессы, был действительно ярким. «Молодая, сексуальная, жила открытой жизнью, порой даже слишком», — вспоминает он в беседе с «Татлером».
Вывезти толпу форбсов в Ташкент? Проще простого! Забукировать в Узбекистан Стинга? Легко!
Гульнара ворвалась в московскую светскую жизнь по-восточному, с размахом — никто будто и не успел понять, как это случилось. Но практически моментально на организованные ею мероприятия стали собираться чиновники класса А. Так было, например, в мае 2006-го, когда по инициативе Каримовой в Москве прошел вечер культуры Узбекистана. Банкет, который при любом другом раскладе мог бы привлечь лишь этнографов-любителей, являл собой праздник как продуктового, так и светско-делового изобилия. Необычайный интерес к узбекской культуре тогда проявил не только Алишер Усманов, которому это, в общем, положено, но и президент Уральской горно-металлургической компании Искандер Махмудов, вице-премьер Дмитрий Медведев, глава «Альфа-Групп» Михаил Фридман и даже не успевший еще трагически распрощаться с АФК «Система» Владимир Евтушенков.
Кажется невозможным и непостижимым, как мужчины вроде сенатора Александра Торшина, журналиста Николая Ускова или все того же Михаила Фридмана могли оказаться в одном банкетном зале «Националя», чтобы получить сборник стихов и диск с песнями в исполнении Каримовой «По-разному о разном». Они крутили небольшую книжечку в руках, ожидая Гульнару, листали и читали в ней: «Вверх — вниз, жизнь — бесконечность. Пусть только миг, но так, чтоб вечность». Потом выяснялось, что виновница торжества на собственной презентации быть и не планировала.
Но не только творческие амбиции Каримовой позволяли ей оказаться в одном помещении с топами светских хроник. Они и сами охотно звали ее к себе. Хотя, как говорит источник «Татлера», прошедший горнило тусовок нулевых, дочь узбекского президента была крайне избирательна в посещении чужих мероприятий. Например, могла заскочить на благотворительный аукцион к Ирине Кудриной, где за одним столом с ней сидели Алишер Усманов и доктор Леонид Рошаль, а за соседним дизайнера Ульяну Цейтлину развлекал Ваге Енгибарян — в то время коллега Каримовой по дипкорпусу, но российскому. «Принцип выбора мероприятий понятен: дочери узбекского президента нужно было интегрироваться в российский и международный истеблишмент, — рассуждает наш собеседник. — Но вообще она чаще появлялась на тех вечерах, которые спонсировала сама».
Отдельным жанром были выезды российской элиты в Узбекистан, где Каримова чувствовала себя еще раскованнее, чем в Москве. 2006 год, Ташкент, Галерея национальной одежды. Плиты толстого стекла закрывают фонтан атриума, образуя подиум. По нему вышагивают модели, демонстрирующие еще и дизайнерские порывы дочери Узбекистана. В стекло у них под ногами бьют струи. Следом выходят девушки в вещах Валентина Юдашкина — сам он тут же, в зале. Одна из моделей — в шубе из разноцветных лоскутков норки, сливающихся в национальный узбекский узор. Глава фонда «Русский силуэт» Татьяна Михалкова улыбается. На подиум из первого ряда внимательно смотрят председатель научного совета Института стран СНГ Андраник Мигранян и в то время завсегдатай мероприятий Каримовой Искандер Махмудов. Телеведущий Андрей Малахов до сих пор изумлен той поездкой: «Я был у нее в гостях, ждал ее, а она опоздала на два часа. Оказалось, она была на какой-то процедуре и пришла буквально с шелковой кожей». Стоило Малахову проявить галантность, отпустив комплимент результатам бьюти-ритуала, как за свое ожидание он получил щедрую компенсацию: Каримова распорядилась немедленно отправить его в тот же салон, где его «массировали и облизывали». «Вот так у нее все и было: ты можешь три часа ее ждать, а потом получаешь царский прием и можешь уезжать», — рассказывает телеведущий.
Постоянному автору «Татлера», в то время заведующему отделом культуры газеты «Коммерсантъ» Алексею Тарханову, тоже довелось побывать в Узбекистане по приглашению Каримовой. Та позвала его провести мастер-класс для местных журналистов. По свидетельству Тарханова, дочь президента в итоге потрясла его едва ли не больше, чем виды Хивы и Самарканда, на которые он мечтал взглянуть еще юношей. «С самой Гульнарой мы увиделись в Хиве во время фестиваля, устроенного ее фондом, — вспоминает журналист. — Мы ужинали на правительственной, бывшей обкомовской, бывшей ханской даче, и там я впервые познакомился с настоящей haute cuisine узбеков и с настоящим, тоже на три мишленовские звезды, восточным чинопочитанием». Каримова оказалась точно такой, какой Тарханов ее себе и представлял: на голову выше и в пять раз красивее всех женщин вокруг. «Она говорила легко, свободно, с той властностью, которая свойственна не обязательно восточной принцессе, но всегда знаменитой красавице, на том московском языке, на каком говорили тогда завсегдатаи где-нибудь в “Симаче”. И было видно, что с посторонними ей было общаться легче, чем со свитой».
Вывезти толпу форбсов в Ташкент? Проще простого! Забукировать в Узбекистан Стинга? Легко! Гульнара Каримова, как говорит предприниматель, входивший в ее ближний круг, мыслила себя как настоящая царица бесконечных талантов. Поэтому и навигационные приборы ее были настроены на те же координаты, по которым следует, скажем, одна из самых ярких монарших особ — джетсеттеров, королева Иордании Рания. Жена Абдаллы II редко появляется на светских мероприятиях, но если уж выходит, то сразу на те же орбиты, на которых вращается, к примеру, Ума Турман. Гульнара Каримова тоже старалась не отставать. Регулярные выезды в Канны на вечеринки de Grisogono, выгодная (для них — максимально) дружба с Фавазом Груози и Каролиной Шойфеле.
«Вот так у нее все и было: ты можешь три часа ее ждать, а потом получаешь царский прием и уезжаешь, массированный и облизанный».
Статус Гульнары и щедрость, с которой она инвестировала в расположение окружающих, не могли не затмевать сознание даже тем, кто не так уж слаб духом. Кто-то, заводя с ней дружбу, рассчитывал на щедрые подарки. Кто-то, как собеседник «Татлера», получивший легкий ожог от столкновения с узбекской звездой, смотрел дальше: «Люди ходили на ее презентации, так как надеялись, что страна богатая и там что-то удастся построить». Каримова всегда четко давала понять, что без ее помощи сделать это практически невозможно, добавляет наш собеседник. «Она появлялась везде: не важно, речь идет о телекоме, хлопке, рынке ткани. Она отличалась особой жадностью, но при этом ничего не обеспечивала, ни в чем не разбиралась и работала очень непрофессионально».
Возмущение ее поведением испытывали не только российские предприниматели, чьи надежды на плодотворное сотрудничество с Каримовой в Узбекистане не оправдались. На родине, как гласит одна из самых распространенных версий ее падения, Гульнарой тоже были недовольны. В первую очередь силовики, начавшие постепенно закладывать в голову пожилому отцу мысли о том, что у дочери появились мысли о президентском кресле. Та, впрочем, не особенно старалась кого-либо переубеждать – даже об отсутствии политических амбиций ни разу прямо не заявила. Раздражение копилось, Ислам Каримов старел, конкуренты его дочери крепли, та продолжала жить, как привыкла. Так приближался конец.
В 2013 году русская служба BBC сообщила, что Каримова лишена дипломатического статуса (с середины девяностых она служила в Министерстве иностранных дел Узбекистана, была замминистра по вопросам международного сотрудничества в культурно-гуманитарной сфере, постпредом республики при ООН в Женеве, послом Узбекистана в Испании). В ее квартире во Франции прошли обыски по делу об отмывании денег и подкупе чиновников в Швеции. Тогда же полиция задержала и помощника Каримовой Алишера Эргашева, который работал в гибралтарском офшоре Takilant — его связывали именно с дочерью президента Узбекистана. По версии следователей, на счета фирмы перечислялись многочисленные взятки от сотового оператора TeliaSonera, работающего на рынке Узбекистана. Проблемы росли как снежный ком, а светская активность Каримовой логично снижалась.
Тогда же, в 2013-м, полиция провела обыски и на той самой швейцарской вилле Гульнары. Следом в опечатанный особняк проник диссидент Сафар Бекжон и все четверо представителей зарегистрированной в Женеве организации «Узбекское демократическое общество». Бекжон путано объясняет, как ему удалось попасть в дом: якобы просто уговорил одного из охранников виллы дать ключ для благой цели — сквотировать здание, возведенное на народные деньги, чтобы показать всему миру, где Каримова хранит награбленное у узбекских граждан. Бекжон бродил по коридорам виллы, по которым совсем недавно ходила героиня светских хроник, и с фотоаппаратом скрупулезно каталогизировал увиденное. Вот одна картина, вот еще десяток, вот дорогая мебель, а вот самодельный плакат, который он смастерил с единомышленниками: «В этом доме живет дочь диктатора Каримова». «Потом нас, конечно, выдворили, побив, а помощники Каримовой в итоге вывезли все эти картины», — вспоминает оппозиционер.
В какой-то момент Каримова окончательно исчезла с радаров. Будто ее никогда и не было. Остались только воспоминания о щедрых подарках у тех, кто успел их получить, да и то у самых благодарных. «На самом деле она была обыкновенной светской дамой, не более того, — вспоминает источник “Татлера”. — Даже не картой в колоде». Те, кто пытался воспользоваться связями с Каримовой, чтобы построить бизнес в Узбекистане, либо предпочитают не говорить о ней вовсе, либо сыплют проклятиями в адрес всех номенклатурных детей и детей диктаторов: «Они ничего не умеют генерировать, только отжимать, а потом все заканчивают бегами».
Те, кто не вылезал с ее показов в Ташкенте, вспоминают о ней теперь только в связи с новостными поводами: тут обыск, там текст о возможном местонахождении бывшей светской львицы. Здесь сообщение о том, что с февраля 2014 года Гульнара находится под домашним арестом, причем вместе с восемнадцатилетней дочерью Иман, но девушку потом отпустили, и она живет в гостинице «Туркестан» в Ташкенте. А вот молния о том, что на самом деле дочь президента отравили рыбой фугу, специально заказанной в Японии, тайно похоронили в Ташкенте, а могилу сровняли с землей. И вот уже ее сын Ислам рассказывает BBC, что по улицам республиканской столицы пускают гулять двойников Гульнары, чтобы создать видимость, что она жива, и во всем виноваты его бабушка Татьяна Акбаровна и тетя Лола. Они же и на похоронах дедушки были без Гульнары и словом о ней не обмолвились.
В августе этого года Ислам Каримов-младший (ему сейчас двадцать пять, он изучал бизнес и юриспруденцию в Университете Оксфорд Брукс) вдруг снова вышел на связь с миром из Лондона и сообщил, что вилла в Женеве действительно принадлежала его матери: ее Гульнаре подарили папа и мама, когда дочь отправилась работать дипломатом в Швейцарию. Еще сын Гульнары заявил, что никакого состояния в два миллиарда долларов у нее не было и что он вообще получил из Ташкента судебный документ от 3 июля: маму перевели в тюрьму. 8 июля старшей дочери президента Узбекистана исполнилось сорок пять.
Даже с учетом всех финансовых вливаний Гульнаре Каримовой так и не удалось интегрироваться в истеблишмент. «Лично я никогда на ее тусовки не ходил, узбекская эстрада и мода меня как-то никогда не интересовали», — злословит один из собеседников «Татлера». Светская Москва, часть которой так щедро одаривала узбекская принцесса, как оказалось, идеалистична в своих представлениях об искренней любви: за деньги всерьез и надолго не готова. А там, где нет искренних чувств, нет и возможности стать своим.
