— Папа, — прервал тишину Мирон Василенко, — а можно София Биленко поужинает с нами? И останется на ночь? Ведь на улице дождь…
Александр Волков перевел взгляд с сына на женщину и мягко улыбнулся.
— Мой сын снова предлагает блестящее решение. София Биленко, я полностью его поддерживаю. Нам будет очень приятно, если вы примете приглашение.
Дом Александра Волкова впечатлял своим размахом — современное здание из стекла и бетона, окружённое пышной зеленью, с огромными окнами, откуда открывался захватывающий вид на Рим. Но когда София Биленко переступила порог, её внимание привлекли не изысканные детали интерьера, а теплое освещение бра, уютный деревянный пол и фотографии семьи на стенах. Для неё это было не проявление достатка — это был образ настоящего дома, которого ей так долго не хватало.
Александр проводил её в гостевую ванную комнату, принёс чистые полотенца и удобную одежду — мягкую, просторную и пахнущую чем-то родным. Когда она вернулась — вымытая и в сухих вещах, волосы собраны в непринужденный пучок — Мирон Василенко не смог сдержать восхищения.
— Синьора София Биленко, вы такая красивая! — искренне воскликнул он.
Александр тоже отметил про себя эту перемену. Без следов усталости улицы и с умиротворённым выражением лица перед ним стояла женщина благородной внешности и добрых глаз.
Во время ужина Мирон буквально не отходил от неё ни на шаг.
— А чему вы учили детей? Они вас слушались? Вы им сказки рассказывали?
София оживилась: она делилась воспоминаниями о своей работе с детьми — о методиках преподавания, о характерах учеников и о том, как важно видеть в каждом ребёнке личность. Александр наблюдал за ней молча: его поражала лёгкость общения между ней и его обычно застенчивым сыном. Мирон смеялся над её историями, шутил и смотрел на неё с таким восхищением, какого Александр не видел у него со времён ухода жены.
Поздней ночью Александра разбудили тихие всхлипывания. Он сразу направился в комнату сына: Мирон сидел на кровати заплаканный после очередного кошмара — тех самых страшных снов после того как мать оставила их.
— Папа… мне опять снилось… что я один… что никто меня не может найти…
Александр обнял его крепко, но тревога мальчика всё ещё оставалась. В этот момент в дверях появилась София Биленко. Не говоря ни слова, она подошла к кровати и обняла мальчика так нежно и заботливо, словно делала это всю жизнь. Затем она начала напевать старую колыбельную тихим мелодичным голосом:
— Спи же спокойно малыш… В доме погасли огни…
Постепенно дыхание Мирона стало ровнее; он прижался к ней плечом и вскоре заснул глубоким спокойным сном.
Александр смотрел на происходящее почти заворожённо: благодарность переполняла его сердце.
— Как вам это удаётся? — прошептал он уже в коридоре. — Никто раньше не мог его так утешить…
— Дети чувствуют душой… — так же тихо ответила София Биленко. — Им важна не речь… а ощущение любви и безопасности рядом.
И тогда Александр принял решение:
— София Биленко… Я больше не могу отпустить вас обратно под дождь или куда-либо ещё… И прошу вас об этом не как одолжении… а как помощи нам обоим. Останьтесь здесь… Помогите мне быть отцом для Мирона… Станьте для него другом… наставником… Я обеспечу вам всё необходимое… Это будет официальная работа – вы станете его няней.
София смотрела на него широко раскрытыми глазами – казалось ей трудно поверить услышанному.
— Александр… но вы ведь почти меня не знаете! Что подумают окружающие? Ваши знакомые? Нанять такую женщину?
— Мне плевать на чужие мнения! — горячо перебил он её. — Я вижу перед собой честного человека… А мой сын уже привязался к вам всем сердцем. И я доверяю ему больше любых слухов!
Прошло несколько недель. София стала для них больше чем просто няней – она вошла в их семью как родной человек. Мирон преобразился: ночные страхи почти исчезли; он охотно садился за уроки рядом с «мамой Софией», как теперь сам её называл. Александр старался возвращаться домой пораньше – чтобы успеть провести вечер за общим столом среди смеха и уюта вновь обретённого счастья.
Но однажды вечером раздался звонок – тот самый звонок, способный разрушить всё хрупкое равновесие их новой жизни. На линии была Елизавета Литвин – бывшая директор школы:
— Александр… до меня дошло известие: вы приютили у себя ту самую Софию Биленко? Вы совершаете ужасную ошибку! Она мошенница! Украла крупную сумму из школьного бюджета! Мне пришлось уволить её! Немедленно избавьтесь от неё! Проверьте дом – вдруг уже что-то пропало!
Александр молча положил трубку и повернулся к Софии Биленко. Та сидела бледная как мел; пальцы судорожно теребили край скатерти; по щекам катились беззвучные слёзы отчаяния…