В половине седьмого утра вдруг зазвонил дверной звонок. Я лежала в полудрёме, вслушиваясь, как за окном оживает город — гудят машины, хлопают двери подъездов, слышны собачьи лай. Суббота, можно было спать подольше.
— Ольга, открывай! — громкий голос прорезал сон, будто сирена.
Я сразу узнала его. Это была Тамара Сергеевна, свекровь. Сердце сжалось — она никогда раньше не приходила так рано и всегда предупреждала о своих визитах.
Игорь пошевелился рядом, пробормотал что-то невнятное и натянул подушку на голову.
— Ольга! Я знаю, что ты дома! — тон стал требовательным.
Я накинула халат и поспешила к двери, пытаясь понять, что могло случиться. Может, здоровье подводит? Или возникли проблемы с соседями?
За дверью стояла свекровь с огромным чемоданом на колёсиках и непонятной металлической конструкцией в руках. Несмотря на раннее время, выглядела она бодро — губы подкрашены, причёска аккуратна.
— Тамара Сергеевна, что произошло? — отступая, я пропустила её в прихожую.
— Ничего страшного, — она завезла чемодан внутрь и начала раскручивать металлическое устройство. — Переезжаю к вам. Квартиру продала.
Я несколько раз моргнула, пытаясь осознать сказанное.
— Как продали?
— Обычным способом. Покупатель нашёлся, документы оформили, деньги получила. Вчера ключи передала.
В её руках оказалась раскладная кровать — старая, времён советского союза, с провисшей сеткой и облупленной краской.
— Но Тамара Сергеевна, вы же не предупреждали.
— Зачем предупреждать? — удивлённо подняла брови свекровь. — Мы же семья. Игорь не откажет матери.
Семья. В последнее время это слово звучало для меня всё больше как приговор.
— А где вы собираетесь жить? — мой голос дрожал.
— Здесь, конечно, — оглядела она нашу тесную однокомнатную квартиру. — Места хватит. Раскладушку поставлю, и всё будет в порядке.
Места хватит. В тридцати двух квадратных метрах, где мы едва помещаемся вдвоём.
— Тамара Сергеевна, нам нужно всё же обсудить.
— Что обсуждать? — она уже тащила раскладушку в комнату. — Игорь! Сынок! Помоги маме кровать разложить!
Муж появился в дверях спальни — растрёпанный, с усталым лицом.
— Мама? — потирая глаза, спросил он. — Почему ты так рано?
— Переезжаю к вам, сынок. Навсегда.
Игорь посмотрел на меня, затем на раскладушку, потом снова на мать. В его глазах постепенно появлялось понимание ситуации.
— Что значит навсегда?
— Просто так. Я квартиру продала, деньги положила в банк. Буду с вами жить. Семья должна быть вместе.
Она разложила кровать прямо посреди комнаты — между нашей кроватью и единственным креслом. Металл заскрипел, матрас с глухим звуком опустился.
— Мама, но ты же не говорила, — растерянно чесал затылок Игорь.
— Что говорить? Решила — и всё. В моём возрасте долго думать нельзя.
Я стояла и смотрела на нашу комнату, которая вдруг казалась размером с кладовку. Раскладушка заняла всё свободное место. К окну теперь пройти можно было лишь боком, втянув живот.
— Тамара Сергеевна, может, сначала поговорим? — пыталась собраться я. — Обговорим, как лучше всё устроить.
— Что тут обсуждать? — она уже достала из чемодана постельное бельё. — Будем жить — и всё. Игорь, помоги маме постель заправить.
Муж послушно взялся за край простыни. Я смотрела на них и чувствовала, как внутри всё сжимается. Наша спальня, единственное личное пространство, превратилось в коммуналку.
— Вот и хорошо! — с удовлетворением оглядела результат Тамара Сергеевна. — Уютно получилось. А теперь чайку бы попить. С дороги устала.
Она прошла на кухню, и я услышала, как открывает шкафчики, изучает холодильник, цокает языком.
— Ольга, где у тебя нормальный заварной чай? Эти пакетики — не чай вовсе.
— В верхнем шкафу, — ответила я автоматически.
— А сахар почему в банке? Неудобно. Лучше в сахарнице держать.
— Нам так привычнее.
— Какие привычки! — голос стал наставническим. — Я вам покажу, как хозяйство правильно вести.
Игорь подошёл ко мне и тихо сказал:
— Ольг, что делать. Она же мать. Не выгонишь же её.
— А меня спросили? — прошептала я. — Это мой дом тоже.
— Ну потерпим немного. Может, передумает, захочет квартиру обратно купить.
Потерпим. Немного. Я посмотрела на раскладушку в нашей спальне и поняла — это надолго.
Первый день прошёл в странной напряжённости. Тамара Сергеевна обследовала каждый уголок квартиры, давала советы по уборке, критиковала расстановку мебели. К вечеру я чувствовала себя в доме чужой.
— Ольга, зачем телевизор в спальне? — спросила она, укладываясь на раскладушку. — Перед сном вредно смотреть.,— Мы уже привыкли.
— Зря вы к этому привыкаете. Я буду пытаться отвыкать.
Ночь оказалась тяжёлой. Раскладушка скрипела при каждом шевелении. Свекровь ворочалась, вздыхала и что-то бормотала во сне. В полшестого утра она поднялась и начала собираться в магазин.
— Тише! — строго произнесла она, услышав скрип двери шкафа. — Не разбудите людей!
Мы с Игорем лежали, не смея и пошевелиться, широко раскрытыми глазами.
На следующий день случилось нечто необычное…
— Владимир, зачем у тебя полотенца в ванной висят? — спросила свекровь во время завтрака. — Места там не хватает. Лучше хранить в шкафу.
— Для нас так удобнее.
— А мне неудобно. Я свою вешалку повесила — для халата и полотенец.
Я заглянула в ванную и увидела, что моя вешалка для полотенец убрана, а вместо неё появилась огромная деревянная конструкция, занимающая почти всю стену.
— Тамара Сергеевна, где моя вешалка?
— Положила в кладовую. Зачем две одинаковые?
— Но они же разные…
— Какая разница! Главное, чтобы было удобно.
К обеду она переложила мебель на кухне — стол подвинут ближе к окну, стулья расставлены иначе, полки в холодильнике переустроены.
— Так гораздо удобнее, — объяснила она. — Больше света, и пространство экономится.
Я смотрела на кухню и не могла её узнать. Всё казалось правильным и функциональным, но совершенно чужим.
— А вечером кровать в комнате переставим, — продолжала свекровь. — Она стоит неправильно.
Вечером Тамара Сергеевна настояла, чтобы Игорь сдвинул кровать. Теперь она заняла положение по диагонали, преграждая проход к балкону.
— Вот теперь лучше! — с удовлетворением заявила она.
На третий день напряжение выросло.
— Ольга, почему у тебя такой дорогой порошок? — она изучала содержимое ванной тумбочки. — Есть гораздо дешевле, а качество то же самое.
— Мне этот подходит, у меня аллергия на другие.
— Какая аллергия! Это всё психология. Попробуй мой — убедишься.
Мой порошок исчез, вместо него появился большой пакет с надписью «Экономичный».
— Тамара Сергеевна, верните мой порошок.
— Зачем? Этот лучше и стоит меньше.
— У меня действительно аллергия.
— Ерунда всё это. Ты просто накручиваешь себя.
К вечеру на моих руках появилась покраснение и зуд. Но свекровь только покачала головой:
— Самовнушение. Выпей таблетку — пройдёт.
На четвёртый день она взялась за разбор наших вещей.
— Ольга, у тебя в шкафу бардак! — заявила она, вываливая содержимое моего гардероба на кровать. — Сейчас всё разложим по цветам.
— Мне так удобнее.
— Какая же это удобность! Смотри — тёмные вещи отдельно, светлые отдельно. А это что? — она показала моё любимое ярко-красное платье с цветочным рисунком. — Безвкусно! В твоём возрасте нужно одеваться скромнее.
— Это моё любимое платье.
— А зря. Лучше выбрось или оставь для дачи.
Платье исчезло. На мой вопрос свекровь ответила:
— Убрала подальше. Не носи ерунду.
На пятый день она взялась за книги.
— Зачем тебе столько книг? — стояла у книжного шкафа с коробкой. — Прочитала — и хватит. Места много занимают.
— Я их люблю перечитывать.
— Глупость! Купишь новые, если захочется. Эти выброшу или в библиотеку отнесу.
— Не трогайте мои книги!
— Хватит кричать! Я порядок навожу. Тебе это только на пользу.
Половина моих книг оказалась упакована в коробку для выноса. Среди них — подарки от Игоря, книги с моими заметками, старые издания, которые я собирала годами.
— Тамара Сергеевна, это мои книги!
— Ну и что? Я их не выбрасываю, а отдаю другим, пусть пригодятся.,В тот вечер, находясь на кухне, я говорила с Игорем тихим голосом.
— Игорь, я просто не выдерживаю. Она полностью меняет наш дом.
— Ну, мама у нас такая, любит порядок…
— Это не порядок — это захват территории!
— Ольг, она же пожилая, ей сложно привыкнуть к новому месту.
— А мне легко смириться с тем, что в моём доме распоряжается посторонний?
— Как посторонний? Она же мать моя.
— Для меня она не мать.
Игорь посмотрел на меня с недовольством.
— Ольг, так нельзя. Семья — это святое.
Святое? А как быть с моим правом на собственную жизнь?
На шестой день Тамара Сергеевна сообщила, что сама будет готовить.
— Ольга, у тебя плохо получается, я покажу, как правильно варить борщ.
Я устроилась на диване — точнее, зажалась между диваном и раскладушкой — и слушала, как свекровь шумит кастрюлями, критикует мои продукты, переставляет всё на своё усмотрение.
— Соли у тебя мало, лавровый лист отсутствует, морковь не та… — слышалось с кухни. — Как вообще ты до меня готовила?
Вечером она подала мне тарелку борща.
— Ешь и учись, — сказала с самодовольной улыбкой.
Борщ оказался пересоленным, переваренным, с комками муки. Я промолчала.
— Ну как? — спросила она.
— Вкусно, — соврала я.
— Видишь? А говорила, что умеешь готовить.
На седьмой день стало ясно — я больше не справляюсь.
Утром меня разбудил звук, как свекровь вытирает пыль прямо у моего лица, напевая что-то под нос. Раскладушка поскрипывала в такт её движениям.
— Доброе утро! — бодро пожелала она. — Вставай, соня! Уборку делать будем.
— Тамара Сергеевна, сегодня воскресенье.
— И что? Грязь не отдыхает по выходным.
К обеду она уже вымыла всю квартиру, переставила мебель в комнате ещё раз — «для лучшей циркуляции воздуха» — и сообщила, что вечером займётся моим гардеробом.
— Переберём всё заново. Научу тебя правильно одеваться.
Я вышла на балкон — единственное место, где могла побыть одна — и смотрела на Кременчуг за окном. Люди шли по своим делам, жили своей жизнью, распоряжались своим временем и пространством. А я чувствовала себя заложницей в собственном доме.
Вечером, когда свекровь устроилась на раскладушке и начала наставлять, как правильно спать — «голова на север, ноги на юг» — я тихо встала и подошла к компьютеру.
Был около часа ночи. Тамара Сергеевна уже храпела, Игорь тоже спал. Я включила ноутбук и начала искать.
«Дом престарелых», «пансионат для пожилых», «частный дом с уходом»…
Нет, это слишком. Каким бы ни была свекровь, отправлять пожилого человека в дом престарелых…
«Арена добровольного жилья для пожилых», «социальное жильё»…
Тоже не подходило. У неё есть деньги от продажи квартиры, она может позволить себе достойное место.
И внезапно я нашла решение.
«Центр здорового образа жизни», «санаторий», «оздоровительный комплекс»…
Я отыскала подходящий вариант. Санаторий «Сокол» — в пятидесяти километрах от Кременчуга. Там предлагают оздоровительные программы, правильное питание, режим дня, лечебную физкультуру. Минимальный курс — месяц, с возможностью продления.
Стоимость — вполне приемлемая.
Утром я заговорила с ней об этом.
— Тамара Сергеевна, вы когда-нибудь отдыхали в санатории?
— Да, пару раз. А что?
— Просто подумала, что после переезда вам бы не помешало восстановить силы. Знаете, есть отличный санаторий…
— Зачем он мне? Я здорова.
— Конечно, здоровы. Но для профилактики. Там такие программы! Очищение организма, омоложение, правильный режим питания…
Глаза свекрови заблестели.
— Омоложение?
— Представьте — специальные процедуры, диетическое питание, массажи… И главное — полное обследование организма. Вы узнаете, как обстоят дела с сердцем и сосудами.,— Сколько это обойдётся?
— Не слишком дорого.
— Зачем же деньги тратить? У вас же достаточно места.
Места действительно хватает. Тридцать два квадратных метра на троих взрослых.
— Знаете что, — предложила я, — поедьте в санаторий, поправьте здоровье, отдохните. А мы пока подумаем, как лучше построить нашу совместную жизнь. Может, подыщем жильё побольше…
— А ты будешь оплачивать? — прищурилась свекровь.
— Разумеется, нет. У вас ведь остались деньги от продажи квартиры.
— Это мои пенсионные накопления!
— Тогда потратьте их на здоровье. Что может быть важнее?
Она задумалась. В её взгляде шла борьба между жадностью и тщеславием. Санаторий звучал престижно, и там, вероятно, были другие пожилые женщины, с которыми можно было обсудить свои успехи в заботе о здоровье.
— Там, правда, есть омолаживающие процедуры?
— Конечно! Современные и эффективные. И самое главное — медицинский контроль. В вашем возрасте это очень важно.
К вечеру она уже просматривала сайт санатория, звонила туда, выясняя все подробности.
— Ты сказал, курс длится месяц?
— Можно и дольше. Если результат понравится.
— В самом деле хорошая идея, — перелистывала буклет она. — Здоровье — прежде всего.
Через пару дней Тамара Сергеевна собрала вещи.
— Ладно, попробую ваш санаторий, — сказала она, складывая раскладушку. — Если понравится — возможно, продлю курс.
— Конечно, — поддержала я. — Главное — ваше здоровье.
— А вы тут пока подумайте о квартире побольше. Может, правда стоит поискать.
Когда дверь закрылась за ней, я села на пол в прихожей и заплакала. От облегчения, усталости и того, что наконец могу свободно дышать в своём доме.
Игорь обнял меня.
— Ольга, ну что за мысли? Она же вернётся через месяц.
— Не вернётся, — ответила я, вытирая слёзы. — Там ей понравится: режим, медицинское наблюдение, общение с ровесниками. Это именно то, что ей нужно.
— А если вдруг вернётся?
— Тогда мы сами съедем. Снимем квартиру побольше или купим в ипотеку.
— Но зачем? Здесь же нас трое.
Я посмотрела на мужа — на этого доброго, наивного человека, который не до конца осознаёт, что произошло.
— Игорь, хочешь жить с мамой?
— В принципе, можно. Она ведь одна.
— А со мной?
— Конечно, с тобой! Ты же жена.
— Тогда выбирай: либо здесь с мамой, либо в новой квартире со мной.
Он помолчал, затем тихо произнёс:
— С тобой.
Вечером мы переставили мебель, как раньше. Вернули мои книги на полки, полотенца — в ванную. Я достала из дальнего угла шкафа своё красное платье и повесила на самое заметное место.
Наш дом снова стал нашим.
Через неделю Тамара Сергеевна позвонила. В голосе слышалась бодрость и довольство.
— Ольга, здесь здорово! Процедуры отличные, люди интересные. Думаю, продлить курс.
— Замечательно, — искренне порадовалась я. — Главное — ваше здоровье.
— А вы там с квартирой решили?
— Решили. Будем жить отдельно.
— И правильно, — неожиданно поддержала свекровь. — Молодым нужна самостоятельность. А мне здесь хорошо — режим, медицинский контроль.
После разговора я ещё долго сидела с телефоном в руках. Оказалось, всем нам лучше по отдельности. Тамара Сергеевна получила нужный уход и внимание, а мы с Игорем — свободу и покой.
Иногда любить — значит не быть рядом, а оставить пространство для счастья.
А раскладушка всё ещё стоит в кладовке. Про запас.