Екатерина давно лелеяла мечту о норковой шубе — не просто прихоть, а давнее желание. В молодости позволить себе такую роскошь было невозможно: сначала не хватало средств, потом все силы и деньги уходили на воспитание детей. Но теперь, когда дети выросли и разлетелись по своим гнёздам, можно было наконец подумать и о себе.
Когда Екатерине исполнилось пятьдесят, её супруг ушёл к другой — моложе её лет на двадцать. Возвращать его она не стала — зачем держать того, кто сам решил уйти? Насильно мил не будешь. Но боль осталась. Она часто плакала в подушку — от любви, что ещё не успела угаснуть к человеку, который был ей так близок и дорог совсем недавно… От обиды тоже — ведь ничто не предвещало беды. Всё казалось крепким: общая любовь к детям, схожие интересы, друзья-семейники — вместе ходили в походы по Карпатам, устраивали шашлыки на даче под Полтавой, пили вино, шутили от души и поддерживали друг друга в трудные моменты. И вдруг как гром среди ясного неба: «Я ухожу… Полюбил другую… Прости».
Это прозвучало как удар ниже пояса. Настоящее предательство. После этого у Екатерины даже со слухом начались проблемы.
Она долго смотрела на себя в зеркало и понимала: да, годы берут своё… Уже не та девушка, какой была при первой встрече с Игорем. Тогда она была миниатюрной и стройной — короткая стрижка придавала ей мальчишеский задор; черные глаза сверкали озорством и весёлой искрой. Екатерина всегда умела заразительно смеяться, легко подхватывала шутки и сама могла отпустить колкое словцо. Поклонников у неё хватало с избытком. Лишь после рождения второго ребёнка начала стремительно прибавлять в весе — правда, остановилась на вполне достойном для своего роста 48-м размере: женщина с формами и шармом. Прическу она сохранила короткой всю жизнь — только со временем сделала её более утончённой. Одежду подбирала с вкусом: модно и элегантно — коллеги завидовали.
С грустью Екатерина отмечала признаки увядания: утром лицо будто бы смятое простынями — хоть разглаживай утюгом; морщинки тонкими дугами тянулись от носа вокруг губ и заканчивались неприятным провисанием у подбородка — точно таким же было у их любимой бульдожки Ангелины (после развода муж забрал только её). Да и прежнюю стройность вернуть уже было невозможно… Но самое обидное заключалось в другом: ведь супруг тоже старел! Она замечала его появившийся животик, дряблость рук; яркость глаз поблекла со временем… Морщины скрывались за аккуратной бородкой – ухоженной щетиной.
«Почему время так беспощадно именно к женщине? – размышляла Екатерина с горечью. – Почему мужчины уверены в своей вечной молодости? Почему им кажется возможным бросить ту самую женщину, с которой прошли через юность, первую любовь, рождение детей?.. А теперь оставалось бы только ждать появления внуков да делить друг с другом осень жизни… Вместе путешествовать по Украине или за границей… Поддерживать друг друга во время болезни… Умереть в один день… Почему всё это оказалось недостижимым?»