Александр остановился у края дороги, где когда-то густо росли лопухи и прятались детские тайны. Теперь здесь пролегала аккуратная гравийная тропинка, а на месте старой полуразвалившейся будки висела новенькая табличка с номером дома. Он глубоко вдохнул — не только влажный майский воздух, но и остатки давно ушедших лет. В руках он держал пакет с гостинцами для матери — удобный повод скрыть внутреннее волнение.
Село встретило его без особого интереса: редкие прохожие спешили по своим делам, кто-то кивал в знак приветствия, а кто-то вовсе не обращал внимания на уставшего мужчину средних лет с незнакомым лицом. Александр ощутил себя чужим среди знакомых мест; даже дома изменились: у кого-то появилась веранда, у других — новые ворота. Только старая липа возле колодца осталась прежней, но теперь рядом стояла свежая деревянная скамейка.
Воспоминания нахлынули неожиданно: вот он босиком мчится по мокрой от дождя земле; вот смеётся после удачного финта на велосипеде; вот сооружает шалаш из веток вместе с Игорем… Александр замедлил шаг возле поворота к родному двору и вдруг поймал себя на детском страхе — а вдруг его никто уже не помнит? А если он исчез из памяти этих мест навсегда?
Он продолжил путь по улице своего детства — теперь это стало делом принципа. По дороге мелькали знакомые лица: Оксана, теперь уже пожилая женщина, копалась у калитки и молча взглянула поверх очков; из‑под навеса доносился голос Мирослава — грубый и спокойный одновременно. Но ни один взгляд не задержался на Александре дольше пары мгновений.
Он свернул к магазину у трассы. В деревне это место всегда было центром событий: здесь обсуждали последние новости и цену на картошку с тем же жаром, с каким когда-то спорили о скорости велосипедов.
Внутри пахло свежим хлебом и металлом от полок со скобяными товарами. За прилавком стояла Елизавета — в памяти Александра она осталась молодой женщиной в косынке в горошек; теперь её лицо стало строже, движения — более размеренными.
— Ой! Неужели сам Александр пожаловал? Давно тебя не видно! — удивлённо произнесла она.
— Да вот… решил маму проведать…
Обменявшись короткими фразами о погоде и здоровье родителей — неизменный ритуал таких встреч, — Александр заметил пару детей возле холодильника с мороженым. Один держал велосипед за раму прямо посреди прохода: сцена из прошлого повторялась уже без него самого.
Он машинально взял банку тушёнки для матери и стал ждать своей очереди у кассы. В этот момент к прилавку подошёл мужчина лет сорока пяти в потёртой куртке:
— Добрый день! Мне буханку чёрного да пачку соли!
Голос прозвучал до боли знакомо: негромкий баритон с лёгкой хрипотцой в конце фразы отозвался где-то глубоко внутри Александра. Его сердце словно сбилось с ритма — будто кто-то щёлкнул невидимой защёлкой воспоминаний.