— Ну и прекрасно, — прошептала Оксанка, скомкав записку в кулаке. Она почувствовала, как внутри всё сжалось от боли и обиды. — Пусть подаёт. Раз уж решил всё за нас обоих.
Михаил сидел за столом, уставившись в тарелку с кашей. Он молчал, но взгляд его был встревоженным. Оксанка подошла к нему, провела рукой по волосам.
— Всё хорошо, зайчик. Мы справимся. Просто немного всё запуталось сейчас.
Он кивнул, не задавая лишних вопросов. Она знала: он чувствует больше, чем говорит.
Собравшись с силами, Оксанка начала собирать свои вещи обратно в чемодан — аккуратно складывала одежду сына и свои документы. В голове крутились слова Ивана: «Не хочу носить рога…» Откуда он это взял? Кто ему сказал? Почему поверил?
За окном начинался новый день — серый и промозглый. Такси уже ждало у подъезда. Она быстро оделась сама и помогла Михаилу застегнуть куртку.
— Куда мы едем? — спросил он тихо.
— К бабушке в Черкассы на время, — ответила она после паузы. — Там будет спокойнее.
Они вышли из квартиры молча. Чемоданы глухо стучали по ступенькам лестницы. Никто не провожал их взглядом из окон — дом спал или делал вид, что ничего не происходит.
В дороге Оксанка смотрела в окно машины и думала о том, как всё могло так резко измениться за считанные дни. Иван исчез из её жизни без объяснений, оставив только обвинения и чемодан у двери.
Телефон оставался без ответа: ни звонков от него, ни сообщений. Свекровь тоже молчала после утреннего спектакля на кухне — видимо считала свою миссию выполненной.
В Черкассах их встретила Наталья — строгая женщина с усталым лицом и внимательным взглядом. Она ничего не спрашивала лишнего: просто обняла дочь и внука на пороге старенькой квартиры и проводила на кухню греться чаем.
— Расскажешь потом сама… когда будешь готова, — сказала она негромко.
Оксанка кивнула благодарно и впервые за долгое время позволила себе расплакаться по-настоящему — тихо, почти беззвучно.
Ночью она снова попыталась дозвониться Ивану — телефон был выключен или вне зоны доступа…