— Ты это задержание не оформляй. Мы сами разберёмся. У него условный срок, а супруга вот-вот родит. Семья у них хорошая, не стоит ломать людям жизнь. Он ничего писать не станет — я гарантирую. Отпускай его. Я подтверждаю его личность, подтверждаю. С меня причитается, Виктор. Передай супруге привет и спасибо тебе, дорогой.
Закончив разговор, бывший участковый повернулся к Богдану.
— Наш Макар от души врезал Назаренко. Об асфальт разбил две бутылки водки — прямо на улице. Захар вызвал полицию, требует справедливости и компенсации ущерба. Макара задержали по дороге на работу, но сейчас отпустят без протокола. Я пообещал — разберёмся сами, и Захар заявление писать не станет.
— Трезв был? — Богдан замер в ожидании ответа.
— Макар был трезв как стекло. А вот Захар сам еле на ногах стоял — ты же знаешь.
— Эх ты, Макар! — Глаза старика заблестели от гордости. — Молодец! Я ведь всегда знал: есть в нём стержень! Ты же понимаешь сам: Всеволод этот Назаренко как клещ — если вцепится, не оторвёшь.
— Понимаю… Но всё равно руки распускать нельзя — надо бы ему поосторожнее с этим делом.
— Значит, была причина… — нахмурился Богдан. — Просто так Макар драться бы не стал.
— Ну тебе виднее… Пошли-ка, Богдан, к Назаренко пока тот совсем не протрезвел и за справкой о побоях не побежал. Потом сложнее будет договориться.
Они направились к дому Захара, который после смерти матери совсем запустили. Хотя сказать «направились» было бы преувеличением: вложив все силы в то, чтобы увидеть Всеволода поскорее, Богдан теперь едва передвигался и шёл медленно несмотря на старания выглядеть бодро.
— Может быть тебе домой вернуться? — Всеволод внимательно посмотрел на старика. — Как ты сам-то?
— Всё нормально! — сердито бросил Богдан; злился он не на собеседника, а на собственную немощь. — Идём дальше! Хочу ему в глаза посмотреть… Надо же такое выдумать!
— Если будет кому глядеть-то… — проворчал Кравченко. — Он с утра уже напился до отключки… Сейчас наверняка ещё добавил.
Назаренко спал лицом вниз и очнулся только после того как бывший участковый крепко встряхнул его за плечо. Завидев Всеволода, он испуганно вскочил по старой привычке… потом опомнился и криво усмехнулся:
— Чего надо?
— А ничего особенного… — Всеволод смотрел строго и холодно: — Ты что творишь-то? Зачем Макара подставляешь? Не пьёт он больше с тобой – так оставь его в покое! И чтоб никаких заявлений!
— А что ты мне сделаешь теперь? Бывший начальник… Хочешь скажу? Ничегошеньки! Всё уже позади…
— Захар… совесть у тебя осталась хоть капля? Или всю пропил?! – сорвался Богдан – Сам живёшь как попало да ещё молодых туда же тянешь! Это по-твоему правильно?
— Что правильно – что нет… – скривившись процитировал Назаренко – Меня воспитывать поздно уже… Внук твой вроде приехал – вот его воспитывай или Макара своего учи… Хотя теперь им займутся другие – чтоб кулаками махать отучить! Я заявление напишу и побои зафиксирую как положено – пусть сидит ваш герой!
— А если узнают вдруг кто виноват был в том пожаре на ферме год назад? – тихо проговорил Всеволод и пристально посмотрел на лицо Назаренко под синяками; даже сквозь фингалы было видно как кровь отхлынула у того от щёк… Но быстро взял себя в руки:
— А я тут при чём?
— При том самом: напротив тогда машина сына Кристины Мельник стояла сломанная – до двора своего он не доехал… А видеорегистратор работал исправно… И момент когда твой окурок полетел прямо в сено записан отлично… Причём сделано это было специально потому что тебя премии лишили да ещё за прогулы вычли…
— Я пьяный был тогда!.. Ничего не помню!.. – неожиданно быстро выкрикнул Назаренко для человека едва протрезвевшего – Если ты это знал тогда ещё… почему следователю ничего не сказал?
— Пожалел тебя дурака… – хмуро бросил Кравченко – У тебя мать только умерла недавно была тогда… Да только пьяным ты вовсе не был в тот день – найдутся те кто подтвердит это без проблем… Если сейчас начнёшь гнать волну против Макара – сам загремишь за поджог фермы… И ущерб там насчитают куда больше чем пара бутылок дешёвого пойла…